Ольха шумно вздохнула.

— Десять лет назад она стояла на нашем крыльце и смотрела своими глазищами. А ты бы выгнал? Пусть чудовище. Пусть странная. Но ребенок же. Может быть, ее родителей убили. Я не спрашивал. Она не рассказывала. И вы знаете что, — наклонился он к нам через стол. — Думаете, почему мы выжили в этой глуши? Из-за нее и выжили. Не нападают тролли на своих. Наша доча нас и спасает.

На втором этаже послышался скрипящий звук: «Х-х-е-е!», и по равнине эхом прокатился ответный всхлип. Гвен молча налил себе кружку медовухи и залпом осушил до дна.

— Вот такие дела, — сказал он.

— Ваша жизнь, — подал голос Олег. — Ваш выбор. Кто мы, чтобы осуждать или решать за вас, что верно, а что  нет. Х-х-е-е! — внезапно выдохнул он и закашлялся.

Вскочившая Илва застучала ладонью по его спине.

— Тролли, — сказал Гвен. — Буран. Ночь близко. Оставайтесь, хотя это вам и влетит в денежку. Кровати мы вам постелем в гостевых. Печку растопим. Отправитесь в Грьёдт с рассветом.

Звучало заманчиво.

— Остаемся? — спросил Ёжик, сидящий возле отца.

— Возможно, — ответил Олег. — Всё равно в буране не добраться на одном гасторнисе. Второй сломался.

— Сломался? — заинтересовался Гвен. — У вас творения саргарцев?

— Да, — кивнул я.

— И далеко отсюда ваша птичка опрокинулась?

— Рядом, метров пятьдесят на юг по дороге. Вторая стоит у вас под навесом.

— Сколько дадите, если починю?

— Достаточно, — недоверчиво сказал Олег.

Гвен, кряхтя, поднялся, достал из большого окованного железом сундука сумку и вышел из дома.

— Вы не смотрите, что он у меня такой, — сказала Ольха. — Гвен раньше у торгашей служил, разные места повидал, только рассказывать не любит. А потом здесь осел, значит. Здесь трудно выживать в не сезон, когда торговцев мало ездит.

Услышав скрип входной двери, на лестнице вновь показалась Юрха. Сначала были видны лишь ее голые ступни, а затем девушка наклонилась и принялась меня разглядывать.

— Слышала, что отец сказал? — прикрикнула на нее Ольха. — Марш к себе!