— Увольнение… увольнение… ещё один ушёл, даже не взяв оплаты.

Я уже запомнил азы и мог с большим трудом прочесть какую-нибудь простую бумагу, но сейчас просто перебирал лист за листом, пока Маэстус проглядывал их за пару секунд.

— Наём на кухню, наём в конюшню… увольнение… о, а это что-то новое, — вдруг оживился он.

— Что там?

— Смерть!

— Чья смерть? — нахмурился я.

— Читай сам, раз умеешь!

Я тяжело вздохнул и начал водить пальцем по строчкам с полузнакомыми — теперь — буквами.

— Скончался… третьего… не знаю чего… в возрасте девяноста двух?

— Девяноста четырёх.

— Ого. Во время… исполнения? Да, вроде так. Сердце… недуг…

— Сердечный приступ.

— Угу. А вот этого слова не знаю.

— «Садовник» это. Старик, видать, железный был, раз трудился в таком возрасте.

— Тут что-то ещё, другим почерком. Не могу разобрать.

Маэстус хмыкнул, замолчав на несколько секунд, но когда снова заговорил, его тон резко изменился.

— Посмотри на дату смерти.

— Я пока в них плаваю…

— Садовник скончался три месяца назад. Приписка другим почерком — от самого Грегори Блэкуотера, с его подписью. Читается как «Срочно нанять нового садовника, крона яблони начинает загораживать свет».

— Так, и?