— Конечно, спасибо.

Бредли тихо произнес:

— Не стоит жалеть Кевина. Он не боялся смерти. Он, в какой-то степени, даже ее ждал.

Тот еще больше ошалел и просто на автомате кивнул, сжав в руке конверт.

Служба закончилась. Дин никак не мог поверить в то, что Кевина больше нет. Он аккуратно присел на стул в пустой комнате особняка, в котором проходили поминки, открыл конверт, вдохнул поглубже и стал читать красивый ровный почерк:

«Дорогой Дин! Я хотел поблагодарить тебя за то, что поддерживал и помогал. Ты был моим единственным другом. Я написал это письмо потому как знаю, что ты один будешь переживать из-за моей смерти. Не надо. Я ушел в другой мир. И мы с тобой снова встретимся, стоит только захотеть. Мой вирт всегда сможет напомнить тебе обо мне.

Кевин Бурс. Бессмертный».

Дин плохо соображал, но это письмо сильно напоминало приглашение на встречу.

— Бессмертный?

Натиэлль стояла над большим сундуком и задумчиво смотрела на его содержимое. Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как в комнате появился Лациф.

— И что это у нас тут? — заглянул он через ее плечо в сундук.

Она улыбнулась:

— Это украшения для праздника.

— Праздник?

«У них тут война на носу, а она думает об украшениях на праздник».

— Рождество. Помнишь? Осталась пара дней.

— Четыре, если быть точным.

— Мы будем его праздновать.

Лациф нахмурился, не разобрав ее интонаций: