Когда я вошла в зал, один из палачей обернулся и что-то крикнул своим. Отбив раскалённый прут, которым замахнулся на меня первый ублюдок, я на противоходе разрубила ему лицо и пихнула тварь в жаровню, из которой он этот прут и извлёк. Пропустила следующего и вонзила меч ему в спину, перерубая позвоночник где-то на уровне талии. Повернулась и насадила ещё одного на заострённую культю левой руки. Последнему я проткнула живот, и когда он выронил мясницкий тесак, отпустила меч и схватив мудака за сальные волосы, торчавшие из-под колпака, сунула его мордой в чан с кипящим маслом, оказавшийся неподалёку и держала там, пока он не захлебнулся.

Отряхнув руку от капель масла, я выдернула меч из брюха жертвы и убрала в ножны. Клинок вибрировал, словно разделяя мои чувства. Я стала обходить зал по кругу и быстро поняла, что не знаю за что хвататься первым. Хотя, наверное, лучше всего закрыть дверь. Да, на засов, потому что мне нужно будет очень много времени, чтобы как-то снять несчастных с этих агрегатов. И как-то вытащить отсюда.

Дитя ночи, — раздался слабый голос слева, когда я дошла до двери.

Я посмотрела туда и увидела, что в стенах зала было устроено несколько камер. Из одной меня и звали. Я подошла и коснулась прутьев решётки. На двери висел замок, но с ними я научилась обращаться. Рванула дверь на себя, и та с грохотом распахнулась. Я зашла внутрь и увидела море крыс, занятых… трапезой. Несчастных жертв жрали живьём. Я воспользовалась способностью, молясь чтобы она сработала. Крысы замерли. Посмотрели на меня. Мысленно, я приказала им выйти из камеры и отстранилась от коричневой реки, протёкшей мимо. Грызуны выстроились у меня за спиной и застыли — я взяла над ними более жёсткий контроль, чем над вороном.

Жертвы попытались отползти к стене, кто мог это сделать. Но одна из них не двигалась. Эльфийка, с руками, превращёнными в кровавое месиво без кожи и ногами, обглоданными до бёдер. Она смотрела на меня спокойным взглядом ясных лазурных глаз, которые дико контрастировали с покрытым синяками, ссадинами и ожогами лицом.

Дитя ночи, — повторила она, и я поняла, что слышу мыслеречь. Ну да, услышать слабый голос через визги сжираемых заживо жертв я бы вряд ли сумела.

Я опустилась на колено и посмотрела на неё:

— Я не нанесу тебе вреда, не волнуйся.

— Нанесёшь, — её губы сложились в слабую улыбку, — потому что должна.

— В смысле?

— Скажи мне, что ты хочешь делать с ними, — изуродованная рука двинулась в сторону остальных.

— Я вытащу их отсюда. Сниму с крючьев и вытащу. Как-нибудь.