— Саша, — пробормотал юноша и вскинул голову, — конечно, вы более чем достойны.

Он сделал шаг вперёд, затем ещё один. Тьюзак был высок, так что ему не требовалось вставать на цыпочки чтобы дотянуться до моих почерневших губ. Сильная рука легла на мою изуродованную кожу, переместилась на затылок, он закрыл глаза, приблизил свои губы к моим…

Я дёрнула вниз левую руку. Ослабленные трансформацией суставы хрустнули, сломались и я вонзила заострившуюся лучевую кость в шею блондина. Он замычал, пытаясь отстраниться, но я обхватила его ногами, прижала в себе, прервала поцелуй и глядя в глаза младшему сыну лорда Кархорста произнесла:

— Как я и сказала, я не убиваю без причины.

Выдернула окровавленную культю из раны и впилась в шею.

Деревенские в детстве проходили через местный аналог крещения, при котором в их тело попадала частичка божественной маны. Энергия богини, презирающей и ненавидящей нежить в любых формах, действовала на меня как кислота. Но рыцари – рыцари не происходили из деревенских, их собирали по всей стране из числа младших сыновей аристократических родов, и в их кровь божественная мана попадала при полноправном вступлении в орден, когда они из неофисов переходили в инициев. И поэтому я могла пить эту кровь. Наверное, Тьюзак пожалел, что рассказал мне всё это в перерывах между жалобами на мигрантов, лишающих его нацистскую задницу работы. Хотя может и не успел – я была, скажем мягко, не очень милосердна с его высасыванием.

Оторвавшись наконец от шеи, я осторожно опустила труп на землю и, сосредоточившись, прошептала:

— Steh auf, mein toter diener.

Образованный моей плотью колдовской круг в груди отозвался на призыв, и я едва сдержала радостный крик. Три дня работы не прошли впустую! Используя собственное сердце как магический центр, а свою боль как источник маны, я нарисовала плетение внутри собственного тела, и это сработало!

Труп, только что лежавший на полу, медленно поднялся, уставился на меня остекленевшими глазами, и я приказала:

— Освободи меня.

— Нхеет ключххааа, — прошептали сухие губы.

— У тебя есть руки. Порви оковы.

Он потянулся к всё ещё удерживавшей правую руку стальной скобе и напряг мёртвые мышцы. Сталь звякнула, я упала на пол и закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Усиленная регенерация восстанавливала суставы быстро, но всё же не моментально. А мне надо было спешить. Я медленно поднялась на ноги, шипя и морщась, и тут дверь открылась. Два иниция в робах ворвались в камеру с мечами наперевес, и я бросила своему зомби:

— Убей правого.

Мертвяк с неожиданным проворством прыгнул. Меч встретил его на полпути, но что он мог сделать мёртвой плоти? Тьюзомби фон Кархорст не замечая стали в груди схватил бывшего товарища за голову и рванул, с мерзким хрустом отрывая её от тела. Второй воин замешкался на секунду, и я этим воспользовалась. Прыгнула сбоку, уворачиваясь от запоздалого удара и вонзила уже сослужившую службу лучевую кость левой ему в живот. Вырвала, ударила вновь. Благословлённая кровь жгла мою руку, но это было такой мелочью, что едва стоило упоминания. Наконец, мой враг упал, его меч загремел по полу. Я не беспокоилась – башня была удалена от цитадели как раз для того, чтобы не тревожить моими криками остальных ублюдков. Что ж, им же хуже.