При этом факт того, что Марина о чем-то пыталась договориться с Викой, меня заинтересовал. Неужто предметом договора был я? Если это так – то тут есть о чем подумать. В первую очередь над тем, что именно превратило меня в некий предмет спора. Скажем так – кое-как я могу обосновать некую борьбу, которую устроили вокруг меня Зимин и Ерема. Это обоснование дикое и неправдоподобное, но хоть какое-то. А здесь-то что? Гендерные закидоны можно сразу убрать в сторону, поскольку ценности, как некий альфа-самец, я точно никакой не представляю. Лет десять назад – возможно, но сейчас… Да ну, чушь. Нет, я вполне еще ничего, и вовсе даже не лысею. Можно сказать – я еще ого-го, но не до такой же степени, чтобы две женщины начали меня делить.

Ладно еще Вика, у нее хоть планы на меня есть, но Марина?

Впрочем, от Вежлевой можно ожидать чего угодно, тем более что Зимин сейчас недвусмысленно дал ей понять, что он знает про то, что она ведет какую-то свою игру.

Вопрос – какую?

Хотя – нужен ли мне ответ на этот вопрос, если здраво поразмыслить? Лишние знания в моем положении не то что скорбь могут преумножить, они мне жизнь в состоянии сократить.

Над головой зашуршало, и в салоне раздался приятный мужской баритон:

– Командир корабля пилот международного класса Заславский Юрий Анатольевич и экипаж приветствуют вас на борту самолета, выполняющего рейс по маршруту Москва-Прага.

– Потом доругаемся, – предложил Вежлевой Зимин. – В воздухе.

Он поерзал в кресле и доверительно сообщил мне и Танюше:

– Терпеть не могу летать. Ощущение того, что нет земли под ногами, меня просто убивает.

– А мне нравится, – застенчиво сказала Танюша. – В этом есть что-то такое… Ну, как в детстве, когда во сне розовых слоников видишь.

– Кого? – изумленно поднял брови Зимин.

– Розовых слоников, – зарделась Танюша. – Мне папа всегда желал их увидеть во сне. Иногда получалось. Я тогда счастливой просыпалась.

– Н-да, – Зимин осуждающе глянул на Вежлеву, та демонстративно уставилась в иллюминатор. – Киф, дружище, у меня к тебе просьба. Не подпускай к этому ребенку Валяева. В крайнем случае, наплети, что она с тобой, тогда он ее не тронет. Если это не сработает, скажи мне. Я, конечно, изрядный негодяй, но даже у меня бывают проблески сентиментальности. Розовые слоники!

Собственно, как раз тут Валяев, который, как видно, услышал сквозь сон свою фамилию, подал признаки жизни и гулко испортил воздух. Ровно в этот момент самолет стронулся с места.

– Поддал газку, – вырвалось у меня – Ишь ты!

Вежлева захохотала, Танюша покраснела еще сильнее, Зимин достал из внутреннего кармана пиджака фляжку и хотел было из нее отхлебнуть, но тщетно, она оказалась пустой.