- Хорошо. – Закрываю глаза.

Ингрид молчит.

- Ты провела здесь весь день? – Спрашиваю я.

- Да.

- Тогда иди, отдохни. Теперь со мной все будет в порядке.

- Уверена?

- Ага.

- Может… - она вздыхает. – Может, будешь бульон?

- Завтра.

- Ладно.

Слышу, как тетя встает и идет к двери. Открываю глаза.

- А кем была твоя мама? – Зачем-то интересуюсь я.

Ингрид останавливается в двери и, обернувшись, печально улыбается.

- Она была очень мудрой женщиной. – Отвечает. – Мама учила меня тому, как выживать в этом мире. Здесь, в Реннвинде, такие знания особенно ценны.

- Ясно. – Едва слышно говорю я.

И смыкаю веки.

Тетя правильно понимает этот сигнал – выходит и закрывает за собой дверь.

На следующее утро мы завтракаем вместе, но разговоров о моей матери больше не заводим. Мне нужно собраться с мыслями прежде, чем что-то решить насчет нее. По какой бы причине Карин не желала лишить меня жизни, это лишь проделки ее воспаленного воображения, подгоняемого болезнью.

А когда Ингрид уходит в магазин, я звоню Саре. Пока длится ее перемена между уроками, мы болтаем по телефону. Рассказ о визите в психушку повергает подругу в шок, однако она выдвигает и здравое предположение: проклясть меня могла и Карин. Если какие-то способности передались мне от отца, то, заметив их наличие, она могла перенести на меня ту ненависть, которую испытывала по каким-то причинам к нему.