Я включаю ночник и сажусь на кровати.

- Ты не дала мне договорить. Я прошу прощения за то, что был груб.

- Микке…

- Я просто перенервничал. Сначала тот сон, а потом ты с Хельвином… – Он кашляет и продолжает. – Ты была права, мне снилось что-то жуткое, и это было настолько реально, что каждый раз вспоминая, я покрываюсь мурашками!

- Ты видел его? Того, кто тебя душил.

- Оно… он… - У него, видимо, не получается подобрать слов. – Это не человек. Хотя… Этот взгляд из-под бровей, серое лицо, когти, волосы…

- Я понимаю, о чем ты. Я тоже видела его.

- Серьезно?

- Да. И Сара тоже.

- Значит, я не один такой. – Выдыхает Микке.

- Не один.

- А я переживал, что это все из-за отца или из-за деда. Ну, в смысле, вообще все необъяснимое и жуткое, о чем шепчутся местные жители, принято здесь ассоциировать с саамским шаманством. Я подумал, вдруг кто-то из моих родных сделал что-то нехорошее? Вызвал какой-то дух или что-то в этом роде, а мне теперь приходится расплачиваться…

- Нет. Думаю, это как-то связано со мной. – Говорю я. – Мать Сары сказала, что я проклята, и теперь тьма следует за мной по пятам. Все, кто мне дорог, в опасности: ты, Сара, Б… В общем, все.

- Ты веришь в то, что тебе может навредить чье-то проклятье?

- Я уже не знаю, во что верить.

- Честно говоря, после того сна я тоже. Мне почти удалось забыть о том, что я – последний из нашего рода, как мне стали лезть в голову эти песни. Как тут не поверишь в сверхъестественное?

- Наверное, тебе передались способности мужчин твоей семьи. В чем они были сильны?

- Я слышал, они могли исцелять людей, обращаясь к Миру Духов.

- Тогда зря Ингрид не пустила тебя вчера ко мне.

- Что, кстати, с тобой стряслось?