Мортис и Филипп приближались к ним.

Дима сполз по стене и рухнул на колени. Силовое поле, защищавшее Диму от силы Мортиса, мерцало и держалось только на одном лишь упрямстве.

Мортис криво усмехнулся и почти вплотную подошел к Диме. Филипп держал Аскендита на мушке пистолета.

– Тебе не победить, сдавайся, – произнес медленно Мортис.

Дима стоял на коленях, опустив голову. Он был на грани. Где-то вдалеке послышались голоса – приближались приспешники Мортиса. Пепел полыхавшего задания порхал по воздуху.

Дима поднял голову и встретился со взглядом Мортиса. Владыка вскинул руку на лежавшую без сознания Марину. Купол Димы растянулся, становясь прозрачным и накрыл девушку. Он должен был защитить Марину.

Вдруг послышался звук лопастей вертолетов и вой сирен.

Немногочисленные члены “Dominus mortis” судорожно завертели головами. Дима вскинул голову и не смог сдержать стон облегчения.

Он, не веря своим глазам, уловил как два вертолета застыли над ними. Агенты АКД держали всех на прицеле винтовок.

Ветер от лопастей вертолета хлестал по щекам.

Круги прыгали перед глазами.

Собрав последние силы, Дима поднял телекинезом Марину и побрел от поля сражения, ведь от столкновения сил дэвлесс они могли пострадать. Заметив тело Евы, Дима, взвыв, поднял его на руки. Он просто не смог бросить ее там. Он не хотел, чтобы Ева лежала одна на земле. Он хоть немного хотел искупить вину перед ней.

Дима уперто не обращал внимания на боль. Кровь брызнула из носа и залила губы и подбородок. Он знал, что должен был убежать как можно дальше, пока не потеряет сознание.

Но не смог.

Дима рухнул на колени рядом. Руки ослабли и опустили тело Евы. Марина упала на землю.

Живот обжигало. Кровь заливала рот.

Дима позволил себе посмотреть в лицо Евы и, наконец, разрешил своему сердцу сжаться от боли.

– Ева. Я пришел слишком поздно… – захлебываясь кровью, прошептал он и, не размыкая рук, прижал к себе. Голова Евы безвольно повисла. Он прижался губами к уголку ее приоткрытого рта. И вдруг подсознательно, каким-то внутренним чутьем почувствовал слабое дыхание.

– Ева! – Дима прижал ухо к ее груди и услышал слабый, тихий стук сердца. Она была жива! – Ева! Ева!

Дима закашлялся, забрызгивая кровью белую кожу Евы, и завалился без сил на бок в мягкий снег.