– Но, может, на мгновение любил? Нет?

– Нет.

Он полностью вытащил руку из рукава. Она появилась из воротника гупелянда и почесала его обвисший подбородок. Я уставилась, пораженная таким маневром. Он сказал:

– Любовь требует экстремальной корректировки. Это то эмоциональное состояние, насчет которого мы больше всего настраиваем наших учеников. Оно представляет настоящую опасность саару, потому что, видишь ли, наши ученые, влюбившись, не хотят возвращаться. Они больше не хотят быть драконами.

– Как моя мать, – сказала я, сложив скрещенные руки на груди.

– Именно! – воскликнул он, не понимая, что я могу обидеться на его тон. – Мое государство запретило любую гиперэмоциональность, и особенно любовь, и мы поступили правильно. Но, будучи здесь, будучи этим, мне любопытно испытать все, сразу же. Они очистят мой разум, когда я вернусь домой – я не потеряюсь в чувствах, – но я хочу измерить эту опасность, уставиться прямо в страшную пасть любви, пережить смертельный удар и найти лучший способ лечить тех, кто страдает от этой болезни.

Я чуть не рассмеялась. Учитывая, сколько боли я пережила из-за Киггза, я не могла оспорить слова «страшные» или «болезнь», но также я не могла позволить ему решить, что одобряю его план.

– Если вы когда-нибудь испытаете любовь, надеюсь, она вызовет сочувствие к болезненному, невозможному выбору, который маме пришлось сделать одной, между своим народом и человеком, которого она любила, между своим ребенком и самой жизнью!

Комонот выпучил глаза, глядя на меня.

– Она сделала неправильный выбор дважды.

Он злил меня. К несчастью, я пришла сюда с определенной целью и еще не достигла ее.

– Генерал, касательно группы заговорщиков…

– Твоей одержимости? – Он вернул руку в рукав и побарабанил пальцами по подлокотнику. – Да, пока мы раздумываем над противоречием фактам, давай подумаем и об этом. Если ты узнала о какой-то группе заговорщиков из материнской памяти, тогда этой информации почти двадцать лет. Откуда тебе знать, что их не поймали и не разогнали?

Я сложила руки на груди, пытаясь сдержать раздражение.

– Вы бы могли мне об этом рассказать.

Он потянул за сережку.

– Откуда тебе знать, что они сами не разбежались, когда Имланна изгнали?

– Кажется, Имланн все еще преследует их цели, словно верит, что они все еще существуют, – ответила я. – Они устроили так, что рыцарей изгнали. Генерал проверяет, исчезла ли дракомахия. Если так, они найдут способ получить власть. Сойдет и ваше убийство, или, возможно, они готовят переворот в Танамуте прямо сейчас.

Комонот отмахнулся от меня. Кольца на его толстых пальцах засияли.