Музыка умолкла, и я отпустила Люсиана, но он не отпустил меня.

– Минутку, Фина. У меня кое-что для тебя есть.

Он подвел меня к сцене, вверх по ступенькам и за кулисы, где я провела бо́льшую часть вечера. В углу стояла фляжка Глиссельды с кофе, уже давно опустевшая. Рядом с ней находился маленький сверток, завернутый в ткань. Его я не трогала, не зная, кому тот принадлежит. Киггз поднял сверток и отдал мне.

– Что это?

– Очевидно, ты не узнаешь, пока не откроешь, – сказал он, и его глаза засияли в тусклом свете. – С Новым годом!

Это был тонкая книга в переплете из телячьей кожи. Я открыла ее и рассмеялась.

– Понтеус?

– Неповторимый. – Он стоял прямо рядом со мной, словно чтобы читать поверх моего плеча, не касаясь моей руки. – Это его последняя книга «Любовь и работа», та, что я упоминал ранее. Она, как можешь догадаться, о работе, но также о мыслях и самопознании, и что в жизни хорошо и…

Киггз умолк. Конечно, в названии было еще одно слово. Оно словно комок застряло между нами.

– И правда? – спросила я, посчитав это нейтральной темой и слишком поздно поняв, что это совсем не так.

– Ну да, но я хотел сказать о дружбе. – Он улыбнулся, извиняясь. Я снова взглянула на книгу. Люсиан добавил: – И счастье. Вот почему его считают сумасшедшим. Порфирийские философы все подписывают договор о том, что будут несчастны.

Я не могла не рассмеяться, и Киггз тоже засмеялся, а Гунтард, который как раз находился посреди своего соло на шалмее, сердито посмотрел на нас, хихикающих за кулисами.

– Теперь мне стыдно, – сказала я. – Потому что у меня ничего нет для вас.

– Не смеши меня! – яростно ответил он. – Ты сделала всем нам сегодня большой подарок.

Я отвернулась, ведь мое сердце болезненно билось, и увидела через щель между занавесками, что дама Кармин стоит в дверном проеме на другой стороне зала и лихорадочно машет длинным зеленым рукавом.

– Что-то происходит, – сказала я.

Киггз не стал спрашивать что, но последовал за мной вниз по ступеням, через вихрь танцоров в коридор. Там дама Окра Кармин тянула за руку Комонота, мешая ему пойти куда-то, в то время как стражники улыбались, колеблясь рядом, не зная, чью сторону принять.

– Он говорит, что идет спать, но я не верю ему! – крикнула она.

– Спасибо, посол, – ответил Киггз, не зная, почему дама Окра была вовлечена во все это. Мне придется придумать причину. И снова вся тяжесть этой ночи обрушилась на меня.