– Потому что Цензоры наконец обманули меня и меня подвергнут эксцизии, и ты будешь плакать.
Я и теперь плакала.
– Ты будешь в безопасности с Эскар.
– Знаю. – Он взял меня за руку и сжал ее. – Не могу вынести мысли о том, что ты останешься одна.
– Не одна. Есть и другие, подобные мне. Я найду их.
– Кто будет целовать тебя? Убаюкивать перед сном? – Он говорил медленно, сонливо.
– Ты такого никогда не делал, – ответила я, пытаясь поддразнить его. – Ты был для меня большим отцом, чем мой настоящий, но ты никогда такого не делал.
– Кто-то должен. Кто-то должен любить тебя. Я укушу его, если он не станет.
– Тссс. Теперь ты говоришь бессмыслицу.
– Не бессмыслицу. Это важно! – Он попытался сесть прямее, но ему это не удалось. – Однажды твоя мать кое-что сказала мне, и мне нужно сказать тебе… потому что тебе нужно… понять это…
Его глаза закрылись, и он так долго молчал, что я решила, он уснул, но затем он произнес таким тихим голосом, что я едва расслышала:
– Любовь не болезнь.
Я прижалась лбом к его плечу, и слова, которые я никогда ему не говорила, одновременно ринулись к моему горлу, собравшись в комок. Колеблясь, он погладил меня по волосам.
– Я не совсем уверен, что она права, – пробормотал он. – Но не могу позволить им вырезать тебя из меня, как и ее. Я буду цепляться за свою болезнь… если это болезнь… я буду прижимать к груди как… солнце и…
Он заснул, в этот раз по-настоящему. Я сидела, обняв его, пока Эскар не вернулась. Я убрала волосы с его лба и нежно поцеловала его. Эскар уставилась на меня.
– Позаботьтесь о нем, или я… укушу вас! – сказала я ей. Она не выглядела взволнованной.
Снаружи небо стало голубым, холодным и очень далеким. Солнце светило так ярко, что на него невозможно было смотреть, и уж тем более прижать к себе.
– Но я постараюсь, дядя, – пробормотала я, – хоть оно и обжигает меня. Я буду держать его рядом с собой.
Я поспешила домой по покрытым слякотью улицам. Мне нужно было найти одного принца.