Вильям, поднявшись наверх, сгреб Теда и потребовал выпивки. Напиться ему не хотелось, но опрокинуть стаканчик было просто необходимо. Тед не сопротивлялся, а Бернард с Гиденом как-то, словно случайно, прибились к их компании.
Только Шуар поспешил бросить все, запрыгнуть в седло и помчаться туда, где была сейчас его жена. К тому же до отделения гвардии, где она ждала, было не больше двух часов езды верхом, да и подобное действие едва ли можно было назвать побегом.
– А где Колин? – спросил Вильям, понимая, что не знает, куда делся художник.
– Не знаю, – пожал плечами Тед. – Он попросил воды, а потом сказал, что ему надо подышать, вышел на улицу и… Я не знаю, куда он ушел. Он казался мне нормальным, только очень уставшим.
– И даже глаза не светились? – уточнил Бернард.
– Нет, а должны были? – удивился Тед.
Вильям махнул рукой. Он слишком устал, чтобы думать, зато первым поднял свой стакан и заявил:
– За то, что мы, демон их всех подери, живы!
Бывшие кандидаты молча выпили, выдохнули и поняли, что сил нет даже на разговоры.
Альберу Гарпий отнес в ее комнату, уложил на кровать, а сам сел рядом на пол, закрыл глаза, снова стал человеком и прислушался к той связи, которая теперь была между ними. Он знал, что когда придет время, за ними придут, но прежде она открыла глаза. Он ощутил это как дуновение ветра на разгоряченной щеке.
– Почему ты сидишь на полу? – спросила она, протягивая ему руку.
Гарпий даже растерялся. Он не думал о том, где ему стоило быть, просто занял привычное для себя место, но, поймав ее ладонь, машинально пересел на кровать.
– Полежи со мной рядом, – попросила Альбера. – Мне пока трудно шевелиться.
Гарпий послушно опустился рядом с ней, переплетая свои пальцы с ее тоненькими пальчиками.
– Сегодня все отсюда уедут, – прошептала Альбера, понимая, что никто не захочет задерживаться в этом доме. – Давай уедем вместе с ними, неважно куда, только бы подальше отсюда.
– Ты уверена? – растерянно прошептал Гарпий.
– Да. Если я буду медлить, моя решимость ослабнет. Дядя был прав: я глина, которая непременно попадет под влияние своего отца.
Гарпий хотел возразить, но стих, так ничего и не сказав. Он видел, что она не лукавит и честно готова оставить все, отречься от рода, от славы и семьи, и просто остаться с ним. Ему только нужно было не отпускать ее руку.
Закрыв глаза, они соприкоснулись лбами и молчали, потому что и так знали, что чувствует другой. Жизнь научила их дышать в унисон, а остальное было похоже на суету, не имеющую никакого значения.