— Да, так и есть, — отвечала ей травница, — мы дружим с детства.

Алхимик отступил от двери: сирены там не было. Он задумчиво почесал подбородок и сбежал вниз, а потом завернул в кухню. Тут ему повезло больше: Горислава действительно ушла хлопотать о предстоящем ужине, и алхимик застал ее, нарезающей овощи. Она ойкнула, отскочила от стола и опустила глаза вниз, растерянно вытирая ладони о фартук.

Аурвандил замер на пороге, не зная что сказать, он любовался ее юной красотой и отчего-то радовался ее смущению.

— Я должен вас поблагодарить, — сказал он наконец. — Вы так защищали меня!

— Нет, я… Просто… Ну это же правда! Я всего лишь озвучила ее, — Горя глубоко вздохнула и подняла на него глаза.

— Да, но… — Аурвандил подошел ближе. — Вы же не стали бы делать это для того, кто вам безразличен, правда?

— Но Аурвандил! — Горислава искренне изумилась. — Разве я когда-то говорила, что вы мне безразличны? Вы мой добрый наставник, мой друг, мой… мой брат.

— Так говорят о мужчинах, которых не хотят обижать отказом, но от которых мечтают избавиться, — категорично сказал алхимик. — Но ваш поступок говорит о другом… Горислава, я не понимаю вас, но очень хочу понять!

Горислава взяла себя в руки, вернулась к столу и подвинула к себе доску с овощами.

— Тут нечего понимать, — сказала она тихо. — Я уже сказала вам все, что могла. Я бы хотела сказать что-то другое, но не могу, Аурвандил. Мое сердце не свободно. Я не мечтаю от вас избавиться, наоборот, я бы хотела, чтобы… — она прикусила язык, поняв, что последние слова говорить не стоило.

А алхимик, мрачневший все больше, воспрял духом. Он медленно подошел к ней вплотную, и сирена не отодвинулась.

— Если вы хотели бы это изменить — значит ли это, что в будущем все может измениться? — дрожащим голосом спросил Аурвандил. — Значит ли это, что у меня есть шанс? О, скажите только слово, кивните — и я горы сверну! Я докажу вам, что достоин вашего внимания не меньше, чем ваш избранник. Горислава, я клянусь именем матери, что это так! Простите меня, я обещал, что не буду вести с вами разговоров о своих чувствах и нарушил слово. Это потому, что ваша пылкость, с которой вы защищали меня, возродили во мне умершую было надежду… Скажите мне, Горислава, скажите, могу ли я надеяться…. — почти прошептал Аурвандил и взял девушку за руку.

— Я боюсь, что нет, я… не могу отрицать, но… — прошептала Горислава в ответ, не в силах отнять руки, страстно желая, чтобы Аурвандил переступил ее собственные запреты и с сожалением ощущая знакомый прилив жара изнутри, знаменующий, что она скоро не сможет продолжать прикасаться к любимому безболезненно для него.