Аурвандил повернулся к Гориславе, и та опустила глаза, пытаясь скрыться от настойчивого взгляда алхимика. Яролика и Ингимар, не стесняющиеся выражать свою нежность при окружающих, и так приводили ее в немалое смущение, а алхимик как нарочно начинал сверлить ее взглядом. Она думала, после того, как он увидел в ее руках платок Ингимара, ей придется долго извиняться, но вопреки ее ожиданиям на следующий же день Аурвандил был еще более нежен и внимателен к ней, нежели когда-либо прежде. Но эти взгляды, которые он стал бросать на нее, доставляли ей немало заботы, поскольку не только заставляли ее сгорать от стыда за свои чувства, но и вызывали непереносимую тоску по его соприкосновениям. Она не могла отрицать, что отдала бы полжизни за возможность вот так же подойти к нему, как Яролика к своему жениху, и беспрепятственно дотронуться, не тая свою любовь и не боясь обжечь его.

— Как у вас тут? — спросила Яролика.

Некромант досадливо поморщился.

— Да никак, — бросил он. — Минотавры приводят либо к месту, где их выгружали из фургона, либо вообще ничего не осознают. Полный тупик. Мы пока отложили, думаем над татуировками.

— Подойдите ближе, Горислава! Не мнитесь на пороге. Посмотрите, вдруг вы что-нибудь заметите? — сказал Аурвандил, встав. Он подошел к готовой провалиться сквозь землю Гориславе, приобнял ее за плечи и подвел к доске с изображением татуировок.

— Вам ничего не кажется знакомым, сказал он негромко своим глубоким голосом почти ей в ухо, отчего девушка окончательно потеряла способность замечать что-либо во внешнем мире. Тем не менее она послушно взглянула на изображение:

— Ну… Право не знаю, Аурвандил, я не думаю, что я могу чем-то помочь…

Яролика с укоризной посмотрела на Аурвандила и перевела взгляд на Ингимара. Тот, наконец оживившись, посмеивался и поглядывал в сторону алхимика.

— Действительно, посмотрите обе, — предложил Ингимар, решив помочь уже окончательно смутившейся сирене. — Может, свежий взгляд что-то поможет увидеть странное.

— Да мы же видели уже, — Яролика послушно взяла в руки рисунок.

— Не забывайте, йомфру, маг — острожец. Кровь не может не влиять на магию, наверняка в этом есть что-то специфически славянское! — настаивал Аурвандил.

Горислава глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и внимательно посмотрела на татуировки. Руны были скандинавскими — тут сомнений не возникало. Однако…

— Мне кажется, — сказала она негромко, — что в самом начертании рун есть что-то нарочитое. Будто маг очень сильно старался, как не делает тот, для кого это письмо — родное. Мы с Ярой, когда учились, наверное, примерно так же чертили, да? Но… Вам и так известно, что маг не скандинав…