— Всего пара кварталов, — соглашается он.

— Отлично.

— Хм, госпожа Мерод, а что вам сказали эти дамочки про госпожу Амори?

Какой странный у него голос! Искоса гляжу на господина полицейского. Вид у него задумчивый и немного скорбный. Он гладит вперёд, только наверняка видит не дома и прохожих, а нечто, рождённое его воображением.

— А что вы можете о ней рассказать?

Встрепенувшись, он поворачивает голову ко мне. Я же не показываю, будто меня заинтересовало его поведение. Вопрос как вопрос!

— Я-то? Да что я могу сказать, госпожа Мерод? Мы с ней только здоровались при встрече! Но мне всегда казалось, что она в высшей степени достойная женщина, и мне неприятно осознавать, что три столичные фифы, вы уж меня простите, могут поливать её грязью в своё удовольствие, и только потому, что им нечем себя в данный момент занять!

Под конец короткого монолога выдержка покидает Андре. Его глаза приобретают какой-то лихорадочный блеск, на щеках вспыхивают яркие пятна, обозначая скулы, да и вообще все черты его лица приобретают неприсущую им твёрдость и чёткость.

— Поумерьте свой пыл, дорогой мой господин Андре, — я позволяю себе немного фамильярности. — Ничего скверного о госпоже Амори я не услышала.

— Правда? — мужчина вмиг теряет боевой настрой и выглядит удивлённым.

— Правда! Идёмте уже!

— Это полнейший беспредел!

Через распахнутые двери, ведущие в вестибюль гостиницы, не только видно, но и прекрасно слышно, как некая дама почтенного вида и немного пугающих габаритов пытается чего-то добиться от флегматичного администратора, стоящего за конторкой.

— Я желаю немедленно выписаться из этой гостиницы и убраться из этого Создателем забытого городишка! Это просто возмутительно! Мало того, что мне обещали тишину и покой, а утром вместе с чаем подают новость об убийстве, так ещё и ущемляют мои права!

— Я не могу выс выписать, — безразличным тоном вещает мужчина. — Согласно распоряжению господина Килье никто не вправе покидать город без его личного на то разрешения.

— Да кто такой этот Килье?!

Тут я теряю нить разговора, если так можно назвать концерт незнакомки, потому что мне под ноги бросается мелкая собачонка с весьма вредным выражением на мордашке и отвратительным гигантским бантом лимонного цвета, повязанным вокруг шеи. Наверное из-за того, что каприз хозяйки так не идёт к её рыжей шёрстки, у бедняжки такое скверное расположение духа.

Андре везёт меньше моего. Он сталкивается с молоденькой служанкой, подбежавшей к нам, чтобы изловить животное.

— Ох, простите! — извиняется он перед девушкой, и, наклонившись, успевает схватить конец поводка. — Вот!