И женщина кивнула, признавая за ним право на такой разговор.

- Скажите, Сантер, умирая с голоду вы нагнетесь за монетой, которая лежит в грязи - или побрезгуете?

- При чем тут?..

- Ответьте же. Считайте это моим капризом.

- Конечно, я возьму монету. Негоже деньгам валяться где попало!

Зубы Лесс сверкнули белым в свете костра. Сантер чуть не шарахнулся, прежде, чем понял, что это просто улыбка. Ночь и огонь иногда шутят так странно. Впрочем, он уже начал понимать, что эта обитательница женского крыла, молчаливая и незаметная тень Священного, опасна, как песчаная гадюка.

- Почему же деньгам валяться в грязи нехорошо, а шанс на победу можно выкинуть только потому, что он плохо выглядит или нехорошо пахнет? Разве трон не стоит того, чтобы немного испачкать руки. Да и совесть, если уж на то пошло.

Сантер крякнул:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Хороший вопрос, госпожа моя. У меня нет на него ответа. Но думаю я, что очень трудно будет провести черту, на которой должно остановиться. Что еще можно сделать, чтобы взойти на трон, а что уже нельзя, боги не простят... Я бы не решился играть по таким ставкам, Алессин.

- Вы бы рассказали о булавке?

- Безусловно!

- Что ж, - задумчиво произнесла женщина, глядя на звезды, - подождем, пока царапина не украсит вашу ладонь. Тогда вы ответите на этот вопрос снова. И если ответы сойдутся, вас примут в Облачном Саду.

- А вы? - не удержался комендант, - неужели вы бы промолчали.

- Не знаю, Сантер. Но - скорее всего. - Кесара запрокинула лицо, подставляя его ночной прохладе и негромко, нараспев произнесла:

- Решви? - удивился комендант. - Он же запрещен в кесарии, жрецы говорят, что слова его противны Небу.

- Ничуть не удивлена. И вам удивляться не следует. Кто действует - всегда исчадья Ада! - кесара посмотрела на мужчину в упор и тихо, почти интимно произнесла, - властью, дарованной мне моим супругом и этой землей, я снимаю с вашей души грех сдачи крепости Шери и другие более мелкие прегрешения.  Живите дальше с Небом в ладу, Сантер. Я облегчила вашу ношу?

- Изрядно, - признал воин. - Но кто облегчит вашу, государыня?

- Никто, - спокойно ответила она. - Это бремя власти. Оно всегда тяжело и для многих невыносимо. Иногда царапина от булавки - это истинное благо.

За клепсидру перед рассветом в тронном зале собрались те, кто на самом деле решал судьбы Шариера и Фиоля. Всего четверо. Еще совсем недавно их была бы дюжина, но пляски вокруг трона здорово проредили и так немногочисленные ряды "истинных сынов кесарии". Четверо ушли, сраженные странной магией трона - никто из севших на него так и не смог дожить до рассвета.