– Маэль… – дрожащим голосом позвала я. – Эти листья… я… мне кажется…

– Что? Что тебе кажется? Говори уже!

– Мне кажется, Агаде нужна кровь… она высасывает ее через браслет.

– Зевс всемогущий! – Маэль издал громкий стон. – Все должно было быть не так!

– Убери ее от меня, – закричала я. – Сделай что-нибудь, убери ее от меня!

Маэль снова попытался схватить Агаду за предплечье, но его тут же отбросило в сторону. Эванджелина спряталась.

Я опять постаралась высвободиться из хватки, но боль стала невыносимой, и я сдалась. Странное ощущение усилилось. Из меня словно выкачивали кровь десятком насосов. Не могу, это слишком… Я потеряла слишком много крови, еще и за такое короткое время… Нет, нет, это невыносимо, я не могу! По щекам потекли слезы.

– Как же больно!

Маэль подбежал ко мне, из раны на виске у него текла кровь. Он потрясенно уставился на меня и закричал:

– Разрази меня Зевсова молния! Нужно как можно скорее освободить тебя!

Но я не обращала на него внимания. Золотое сияние у Агады на щеке поблекло, и на его месте появилась розоватая кожа.

– Маэль… – Я так ослабла, что не смогла поднять свободную руку, и потому указала на Агаду кивком.

Глаза Маэля расширились от ужаса.

– Клянусь Аидом…

Золото поблекло не только на щеке, и я увидела голубую ткань платья, светлые волосы, бледно-розовую кожу на руках, темные сандалии… Мне тем временем становилось все хуже и хуже. Слабость, головокружение, хотелось сесть на пол и закрыть глаза…

– Чувствую себя так странно… – Перед глазами заплясали черные точки. Хочется спать. Как же хочется спать… Маэль что-то говорит, ни слова не понимаю… Ноги подкашиваются. Я всего лишь минутку посплю…

Агада отпустила меня. Я сползла на пол вместе с Маэлем и безвольно уронила руку на колени. Теплая кровь ручейками потекла из ран. Веки словно свинцом налились.

Я почувствовала, как Маэль гладит меня по спине, услышала, как он сквозь слезы шепчет мое имя.

– Маэль? – позвал чей-то голос – девичий и звонкий, как перезвон серебряного колокольчика.

Я с трудом приоткрыла глаза и увидела Агаду, опустившуюся на колени возле нас. Она наша ровесница. Красивая – эдакой благородной аристократической красотой. Светло-голубые глаза, несмотря на холодный цвет, излучали доброту и сострадание.