– Я должна что-то сделать, – прошептала я. – Пожалуйста, Энко, помоги. Я должна хоть что-то сделать.

Перекинув через плечо рюкзак Маэля, Энко закусил губу.

– Я тебе помогу. Но ты должна понимать, что выступаешь против могущественных противников.

– Мне все равно. Я хочу вернуть Маэля.

Энко опустил взгляд.

– Олимпийский суд – серьезное дело. Если боги приговорят Маэля к заключению в Тартаре, то он сотни лет не увидит дневного света. Олимпийцы поступают так с предателями и теми, кто подвергает угрозе наш порядок.

– У них нет доказательств! – пронзительно вскрикнула я.

Энко заколебался, словно не решаясь огорчить меня плохой вестью.

– Что такое? – У меня дрогнул голос.

– У Маэля при себе яд гекатонхейра, верно? Видимо, он в фиале, который он носит на шее. Обладание таким сильным ядом – преступление, Ливия. При задержании Маэль имел при себе весьма компрометирующие улики. Этому будет сложно найти оправдание.

Я тяжело сглотнула.

Вздохнув, Энко сократил разделяющее нас расстояние.

– Мы сядем и все спокойно обсудим. Надо взять себя в руки и придумать план. Маэль не раз меня выручал, поэтому я помогу тебе спасти его. Но сначала нам нужно выбраться отсюда. Ты помнишь обратный путь?

Я кивнула.

– Мои подруги ждут меня у одного из выходов.

Стоило подумать о Джиджи и Джемме, как глаза снова наполнились слезами. Не знаю почему. При мысли о том, что мы скоро увидимся и что девочки меня поддержат, мне захотелось заплакать.

– Ты сильная, Ливия, – негромко сказал Энко. – Ты перешла дорогу моему отцу и выжила. Немногие могут этим похвастаться. Давай соберем вещи и пойдем к твоим подругам.

Кивнув, я вытерла слезы и убрала плед. А вот шапки-невидимки нигде не было. Когда Аид успел ее забрать? Я задумчиво взвесила в руке поцарапанный телефон Маэля. Гнев смешался с грустью, эта взрывоопасная смесь раскаленным огнем потекла по венам, и телефон у меня в руке внезапно потеплел.

«Я найду тебя, Маэль. Я освобожу тебя. Даю слово».

* * *