— Всё это… — её сердце ускорилось, пока она неуверенно подбирала слова, кусая губы. — Ты не должен был полюбить меня, Эдвард… Точнее, мне так кажется… Тебе было суждено влюбиться в нежную, неловкую девушку, скромно краснеющую от твоих комплиментов… Ты должен был написать ей колыбельную, которая бы растрогала глупышку до слёз… Ты должен был видеть в ней милого, храброго морского котика, который бы терял сознание от твоих поцелуев и, конечно, не вынуждал тебя бегать по лесу с азартными криками: «покатай меня на своей спине, большая черепаха»… — мы улыбнулись общему воспоминанию, но потом Белла с сожалением покачала головой и спросила:

— Как пума мог спутать милого морского котика и вероломного, немного вредного песца?

Пока я с трудом пытался представить себе образ той девушки, которую мне пыталась напророчить любимая, в наш тет-а-тет вмешался вернувшийся из гаража Эмметт:

— Морские котики, черепахи, песец, пума… Дочка шерифа, ты выкурила энциклопедию животных? Имей в виду, я не согласен на сопливую краснеющую сестричку, которая не поймёт и половины моих шуток.

Белла закатила глаза:

— Эмметт, я хотела мягко и плавно перейти от фауны к пестикам и тычинкам, ты опять всё испортил! — в громком шёпоте Свон звучало наигранное возмущение.

— Ааа, ну, да… Эдвард любит долгие прелюдии… — брат понятливо кивнул и легко подыграл ей. — Понял, принял, испарился…

Исчезая, Эмметт громко подумал о том, что благодарен мне за этот выбор. Хотя он бы простил Белле даже скромность за один тот первый снежок, который она метко метнула мне в голову вместо официального знакомства.

— Чему ты улыбаешься? — Белла опять закусила губу, кажется, что она даже не заметила этого короткого перерыва на шутки с Эмметтом.

Для неё основная тема не менялась… Мне всегда было смешно сравнивать мышление любимой со среднестатистически женским. Её невозможно было отвлечь, если тема действительно её волновала. Уловки не работали. Она их просто не замечала.

Однако самой ей были не чужды некоторые чисто женские хитрости, которые она беззастенчиво пускала в ход, если чего-то желала. Мне оставалось лишь сжимать зубы и задерживать дыхание, когда она вытворяла подобные фокусы со мной, и без того готового выполнить любой её каприз.

Я представил более скромную, более неловкую версию любимой… Точнее, попытался это сделать, так как в последнее время её образ всегда ассоциировался у меня с гордой осанкой, танцующей походкой и смелым прямым взглядом, который отшивал меня почти месяц, заставляя с исступлением штурмовать эту неприступную крепость, возрождая во мне всё человеческое, мужское… Чудовищно настойчивое…