Что-то сломалось во мне, подо мной… Сорвалось…

Мне казалось, что я — улыбающийся толпе канатоходец, который повис над бездной и держится одним мизинцем.

— Я назвала Деметрия Дмитрием…

Мой внутренний резерв сил высосала до капли одна тихая фраза. Всё остальное было отдано в разговоре, который я так по-глупому провалила.

— Тшш… Они не заметили. Джеймс даже не слышал о нём… Белла, тише… Ты в безопасности… Мы справимся… Они не тронут тебя… Любимая, он далеко, он не подойдёт к тебе больше. Я не позволю…

Но я почти не слышала быстрых слов утешения Эдварда. Их смысл просто не доходил до меня. Вместо этого в голове нарастал шум, пульс бил по вискам молоточками, дышать становилось всё сложнее, а воздуха будто не хватало…

— Джаспер!

— У неё истерика.

— Я вижу! Сделай что-нибудь!

— У неё глубокая истерика, Эдвард…

— Пощёчина?

Расшатанным разумом я отметила шипение и рык на рациональное предложение Роуз.

Кажется, что-то быстро спросил Карлайл… Меня трясло. Не смогла разобрать больше ни слова, догадываясь, что тихий хриплый вой может принадлежать только мне… Меня хватило лишь ощутить прилив отупляющей благодарности, когда почувствовала, как моей шеи коснулись холодные пальцы, осторожно надавили в районе сонной артерии, а дальше наступила тьма.

***

Игривые язычки пламени танцевали под убаюкивающий треск сосновых дровишек. Мягкая шкура, книга у камина и согревающий глинтвейн с двойной порцией моей любимой корицы и гвоздики. Кое-кто позаботился обо всём.

— Тебе лучше?

Мягкий голос или тёплая рука… Неважно, чьё касание первое прострелило мне сердце навылет… Я бы узнала Его из тысячи. Ведь лишь Он умел по-особенному прикоснуться ко мне даже голосом.

— Согрелась, жемчужинка?

Я не хочу просыпаться.

Родное обращение лучше самых куртуазных признаний в любви волнует, очаровывает…