— Ты не умрешь, — спокойно ответила Эрта. — Так что оставь свои распоряжения при себе.

Эльф прикрыл глаза. Говорить ему было вновь мучительно тяжело.

— Знаю, тебе так плохо, что кажется, что не выживешь, — продолжила она, — но мне лучше знать. У тебя сильное сердце. А теперь давай-ка сменим твои повязки.

Через час лекари, наконец, вышли в зал заседаний.

Эрта сразу подошла к тифлингессе:

— Ночь может быть плохо и беспокоить. Я послать лекарь. Ты можешь спать другой палатка, я устроить.

— Спасибо! — улыбнулась в ответ девушка. — Я останусь здесь, но если будет совсем невмоготу, то воспользуюсь советом. Если кто его и поставит на ноги, так это ты и Янтарь.

Старший из братьев, подошедший вслед за северянкой, хмуро покачал головой:

— Эрта, ты уверена? Я начинаю сомневаться в правильности нашего решения. Не слишком ли поздно спохватились? Сейчас это больше похоже на издевательство. Его пульс…

— Молчать! — повысила голос женщина, и драконид смолк, словно школяр. — Я знать лучше. Эта боль его не убить. Потерпеть. Лекарь помочь.

Янтарь нахмурился, но смолчал. Не сказав больше ни слова, он вышел, а следом и Арум.

— Они не знать как я, — проговорила Эрта, понизив голос.

Она напоследок улыбнулась Кьяре и ушла, оставив девушку наедине со своими мыслями. Примерно через полчаса явился присланный Эртой лекарь. Снял запорошенный снегом плащ, поставил на кресло увесистую сумку с лекарствами и перевязочными материалами, распорядился насчет воды. Походив немного по залу заседаний, он спрятался за ширмой в комнате Эйлевара.

Девушка поужинала, запив все горячим вином со специями, а после легла спать. За шатром поднялась пурга. Ветер хищно завывал, хлопая тканью палатки. В комнате Эйлевара наоборот царила гробовая тишина. Кьяра закрыла глаза и попробовала заснуть под холодные злые звуки природы.

* * *

Настойка перестала действовать еще вечером. Тело болело так, словно все кости вдруг ощерились острыми стеклянными иглами, раскаленными до пронзительной белизны. Даже дыхание причиняло боль, и каждое сокращение сердца отдавалось ослепительной вспышкой. Эридан покрылся испариной. Дежурный лекарь говорил что-то успокаивающее, но его голос тонул в пении вьюги. Прикосновение влажной ткани к лицу связывали эльфа с реальностью.

Зажмурившись в очередной раз, он вдруг погрузился в полную тишину. Затих ветер, замолчал лекарь, сердце перестало стучать. Паладин открыл глаза и увидел, что над ним склонилась женская фигура. Рука легла на его грудь, и вдруг стало нестерпимо холодно и больно. Эридан забился, словно пойманная птица.