Натэниел кричал, но лишь наполовину – от боли. Я не успела опустить лицо к швам, как у него уже началась эрекция. Я лизала рану, как могла бы это делать собака – долгими, медленными, ласкающими движениями. Когда я подняла лицо и посмотрела ему в глаза, эрекция уже была полная. Я знала, что могу сейчас им овладеть, что он хочет, ждет от меня последнего шага.

Присутствие остальных я ощущала как гул, вибрирующий фон к той энергии, что бушевала у меня внутри. Я никогда не интересовалась случайными связями, но запах и ощущение тела Натэниела были почти неодолимы. Никогда я не испытывала такого соблазна перед незнакомцем.

Но соблазн – всего лишь соблазн. Ему не обязательно поддаваться.

Я встала на колени, положив руки на гладкие кости его бедер, и стала сдвигать ладони к середине разреза. Касаясь рукой, я клала сверху вторую и давила, но не мышцами, не плотью, а силой. Эту теплую, вздымающуюся силу я вбивала в его тело.

Он стонал, выгибая подо мной спину, хватаясь за меня руками, и пальцы его судорожно сжимались.

Это было похоже на устранение дефектов в теле зомби, только это тело было теплым и живым, и я не видела глазами, что делаю. Но ощущала. Ощущала гладкость и упругость этого тела, гладила места, куда не дотянется никакая рука. Я перекатывала дефекты между пальцами, наполняя Натэниела извергающимся из меня теплом. Оно лилось по рукам, по пальцам – прямо в него, и разливалось по его телу, по моему телу, переходя в лихорадку, обжигающую кожу, все тело, объединяя наши тела в единую суть плоти и жара, а ведь прилив тепла только начинал нарастать. Он нарастал, пока я не закрыла глаза, но даже тьму пронизывали вспышки света, белыми цветами взрываясь перед глазами.

Я дышала быстро, отрывисто, поверхностно. Открыв глаза, я глянула в лицо Натэниела. Он дышал точно так же. Я заставила нас дышать медленнее – заставила его дышать медленнее. Сердце его ощущалось, будто я касалась его рукой, держала в ладонях. Я могла коснуться любой части его тела, владеть любой частью его тела. Я слышала запах крови у него под кожей и желала ощутить ее вкус.

Он уже был исцелен, когда я опустилась на него сверху и впилась ртом в его рот. Отвернув ему лицо в сторону, я стала жевать шею, пока не ощутила под кожей пульс. Лизнула его, но этого было мало. Взяв бьющийся пульс губами, я чуть прикусила кожу, и пульс забился у меня во рту. Нестерпимо хотелось сдавить сильнее, еще сильнее, пока потечет кровь. Хотелось. Я смутно понимала, что Жан-Клод проснулся в подвале, и это его голод ощущала я, его потребность. Но потребность оседлать тело Натэниела исходила не от него. И даже не от меня.