Виолета и Джейн тоже проводили дождливые дни за чтением. Иногда мы превращали в библиотеку столовую дома Дагмары. Не знаю, чем именно в те часы занималась наша хозяйка — вела дневник, сочиняла стихи или подбивала счета, — мы же жадно глотали книги, как будто торопились изучить все, что следовало. И чем больше я читал, тем больше убеждался, как мало мне известно, как скудны мои познания, как далеко мне еще до мудрых. Меня приводила в отчаяние мысль: «Я знаю, что ничего не знаю». Впрочем, я отчетливо понимал: вместо того, чтобы печалиться, я должен продолжать путь ученика, приближаясь тем самым к бесконечной мудрости. Чем больше я буду знать, тем ближе подойду к бессмертию.

За свою жизнь человек способен узнать так мало… Но жизнь — не более чем вздох, эфемерная вспышка света. Ученые давно открыли, что человек использует лишь крохотную часть своего мозга. На самом деле ему, вероятно, просто не хватает времени на то, чтобы задействовать мозг целиком. Только если жизнь будет длиться девятьсот или тысячу лет, мы сможем заполнить эти гигантские белые пятна. У нас есть способности, но нет случая их развить.

— И что бы ты сделал за тысячу лет? — спросила Джейн.

Когда я задумывался, она, как всегда, словно читала мои мысли.

— Мне страшно строить планы на такой срок. Так далеко я не заглядывал. Но вообще-то я собираюсь читать, ездить, любить и творить. Конкретными целями я не задавался. Так, есть кое-какие идеи, но я боюсь конкретизировать.

— Так знай — пока ты не определишь конечную цель, путь, которым тебе предстоит пройти, задачи, которые тебе нужно решить, бессмертия ты не обретешь.

— Я опасаюсь строить планы, думать, как распорядиться своим будущим. До преодоления барьера мне осталось несколько месяцев.

— Мало кто его преодолевает. А потом тебе придется повторять все сначала каждый год, каждую весну.

— Джейн, мне страшно.

Виолета смотрела на нас, слушая наш разговор — заинтересованно, но молча.

— Чего же ты боишься, зайдя так далеко?

— Что все это окажется сном, ложью, созданной моим воображением. Или что сам я — чья-то марионетка. Или что я являюсь частью несуществующей реальности. Но главное — я боюсь потерять вас.

— Мы любим друг друга. Разве этого не достаточно? Разве у тебя мало тому доказательств?

— Представь: вот я достиг бессмертия и могу прожить тысячу лет, как и вы. Но любовь — продлится ли она так долго?

— Этого никто не знает. Даже сам великий Фламель не смог бы ответить на этот вопрос, — произнесла Джейн.

— Вот что пугает меня больше всего. Я всегда убегал от любви из боязни ее потерять, из страха перед разрывом.