– Знаете ли вы, что Петр Чернышов когда-то давно, еще будучи воспитанником ГОПа, обокрал зазевавшегося молодого князя? Его поймали сразу же. Понимаете, что ему грозило? Я адвокат, ангел мой, мне ли не знать, за тот кошелек ему дали бы тридцать лет каторги, только потому, что то был кошелек князя, – сухо добавил он.

– Нет, я этого не знала… – прошептала я.

– Пёс, верный, злой. Как вы думаете, что нужно было сделать с человеком, с вашим бедным духовником, чтоб вместо внятных ответов он лишь трясся и твердил «Это мой грех»? А это убийство на страстной неделе – красивый ход, идеально указывающий, что убийцу нужно искать в церкви. Не сомневаюсь, что Чернышов не дал вам лично встретиться с батюшкой.

– Да, вы правы.

Голова кружилась, и от слов адвоката я ощущала металлический привкус во рту.

– Государь покинул Петербург, но оставил в тюрьме племянника не потому, что не смог его забрать. А потому, что уверен в его вине, только сам отдать приказ расстрелять император не решился – родная кровь. Ничего это сделают за него. А чтобы потешить народ, казнь наверняка будет публичной.

Уничтоженное огнем поместье, угоревшая девушка. Грех мой лежит на сердце, и нельзя его искупить, пепел кружит вокруг, я стою на черных углях, я дышу гарью.

– Одержимый, лжец, туда ему и дорога. А эта история с якобы похищенными бриллиантами? Насмешка над вами, насмешка над убитым Петренко.

– Петренко? – уплывающим разумом цепляясь за знакомое имя, переспросила я.

– Покойный Петренко играл, и в долгах увяз как в шелках, друзья и знакомые с ним за стол уже не садились. А перед смертью он все же нашел себе товарищей по игре в политическом кружке. Продул.

– Знакомо… – я моргнула, по щекам покатилась вода.

– Не было у княжны камней, она давно уже хранила их в банке. Петренко вернулся ни с чем, а знал много. Его и задушили.

Лицо адвоката, летний город – всё будто таяло в тумане. Нет, то был едкий дым понимания. Затянутыми в перчатки ладонями Бортников осторожно отер мои слезы. Подняв на него глаза, я встретилась с ним взглядом. Адвокат застыл, а затем подался ко мне. 

– Откуда вам это известно? – выдохнула я.

– Признательные показания одной из участниц кружка, – шепотом ответил он, губами касаясь моих губ, – Денских Анастасии, – ошарашил он меня и впился в мой рот поцелуем.

Un, deux, trois. Это ветер, он треплет кроны деревьев, заглушая шум крови в ушах.

«Не закрывайте глаз».

Я распахнула веки, чтобы видеть прозрачные льдистые глаза адвоката. Да, Алиса, видишь, это снова нора. Да только ты – не Алиса.