– Ясно, – кивнул Бортников и, повернувшись ко мне, мягко сказал: – Не стоит нам идти дальше, Машенька. Слышите? Затопчут. А что до князя – так чуть подождать. Три человека против пророка – ничто. А если станут стрелять в Зинаиду, так их всех голыми руками разорвут.
– И тогда бойня будет, – посмотрел на меня охранник.
Я медленно выдохнула. Господи, помоги, дай мне сил, и я выполню волю твою, я больше не стану противиться…
Подул ветер, потянулся к моим волосам, швыряя короткие пряди в лицо. Фыркнула лошадь, хлестнула по спине хвостом. Бортников вновь взял меня за руку, в ушах поднялся звон.
– … переброситься парой слов по работе… подождете? – разобрала я и кивнула.
Он спрыгнул на мостовую и, крикнув вознице, чтоб ждал за мостом, нервно стуча каблуками о гранит, направился к охраннику. Подожду. Да, я жду.
Я уже здесь.
Извозчик дернул за повод, коляска проехала вперед. Гомон и крики многократно усилились эхом. Там, за аркой, на площади я видела людей. Резко открыв дверцу коляски, я спрыгнула на землю. Пошатнулась и едва удержала равновесие, краешком сознания отмечая, что жар идет от гранитной мостовой. Сцепив челюсти, я рванула вперед.
– Маша, куда вы! Нельзя!
Под сводами арки пахло мочой. Согнувшись в рвотном позыве, я закрыла рукою рот. Вперед, не Алиса. Вперед!
Людские спины стали ближе, и ближе стали голоса. Воздух нагрелся, дрожал. Мужики осеняли себя крестом, охали бабы. Босые дети вставали на носочки, наклонялись, пытаясь углядеть нового мессию.
Господи, зачем же здесь дети!
– Маша!
– Благая! С нами Зинаида! С нами господь наш!
Я бросилась в толпу, со всех сторон тянулись ко мне людские руки, цеплялись за белое кружево грязные пальцы, но я упрямо рвалась вперед, к пророчице. Выстрел. Кто-то завизжал. Кто-то упал на землю, загомонили бабы. Но крики тонули в восторженных:
«Смерть! Смерть убийце!» – ор набатом стучал в ушах, и в одно безликое лицо сливалась перед моим взглядом толпа.