— Ну же, Верити. Он молод? В годах? Блондин или брюнет? Высок или низок? Стройный или плотного сложения?
Хельга в нетерпении качнула головой, и искра заметалась туда-сюда, к красному и золотому лучикам добавился зелёный.
— Верити, вы ведь понимаете, что мы можем вас заставить.
Евгения подхватила:
— Мы можем извлечь из вашего мозга любую информацию.
— Так вам нужна от меня информация или помощь?
Две мажсьен, блондинка и шатенка, обменялись взглядами.
— Хорошо, — вздохнула Хельга. — Этот человек... почему он не вернулся за вами?
— Не знаю.
Ладони вспотели. Откуда ей известно, что он должен был вернуться?
Никто его не остановит...
Хельга глядела пристально, чуть прищурив голубовато-сиреневые глаза.
Должно быть, я чем-то выдала себя.
— Вы к нему неравнодушны.
— А вы как думали? Он спас меня.
— Вы научились уходить от ответа, — сказала Евгения.
— Я всегда умела уходить от ответа. Я только лгать не могу.
Это был тяжёлый разговор, но итогом я осталась довольна. Они не спросили об откровении Хакона. Значит, Сира не сказала им. Или сказала, но они не поняли смысла. Имя Фалько удалось скрыть. Оно вымышленное, но Фалько принял его, и кто знает, как мажисьеры смогут это использовать. Умолчала я и о наших встречах до Тамоны, и о способе, которым мы добрались до канатной дороги, и о том, что из горного убежища видно стройку "Ночного зеркала"... О многом. И не только в отношении Фалько. Утаила, что на записках, появлявшихся в доме, стояли инициалы В. К. Не сказала о своём страхе высоты.
Каждый раз эти утайки давали ощущение маленькой победы и тихую радость от возможности хотя бы частично сохранить таинство своего внутреннего мира. Как будто в душе бил собственный источник силы, и важно было не подпускать к нему чужих, чтобы не затоптали, не отравили, не отняли самую суть. Иллюзия, конечно. До тех пор, пока мажисьеры не решат отбросить принцип минимального принуждения. После этого меня просто выпотрошат.