Но видящий прошёл мимо неё, как мимо пустого места, остановился прямо передо мной и фальшиво пропел грубым голосом:

— Лети, моя птичка, в поля и луга! Я знаю, свобода тебе дорога...

Это было как удар под вздох. Воздуха не стало, на глаза навернулись слёзы. А Хакон уже бормотал странное:

— Кокон... стальной кокон... без щелей, без трещин... Он там... Его нет... Воздух... только воздух... ураган в коконе без щелей... откуда?

Видящий вдруг схватил меня за руку, и я провалилась туда — в черноту, в воздух без воздуха. Всего на долю секунды, так что не успела ни испугаться, ни ощутить удушье, и через мгновение не знала уже, было это, или воображение сыграло со мной шутку.

Сира вклинилась между нами, тесня Хакона в сторону и уговаривая ласково, как ребёнка:

— Перестань, успокойся, хватит. Идём, идём отсюда.

— Крылья! — вскрикнул видящий. — Сила! Боль! Огонь! Грохот! А-а-а!

Он закрыл лицо руками и позволил Сире увлечь себя с тропы — в сторону, за деревья.

— Стойте! — опомнилась я. — Пусть говорит!

Сира взглянула на меня с сомнением, но остановилась. Хакон вырвался из её рук, весь багровый, потный:

— Он идёт! Никто его не остановит! Он идёт! Идёт за тобой!

Сверкнул безумным взглядом и убежал в лес.

26.2

26.2

Каждый мой день с этих пор складывался из двух частей: до обеда — обследования и допросы, или беседы, как выражалась Хельга, после обеда — посиделки с Сирой у источника.

Обследования из медицинских превратились в магнетические. Мажисьеры воздействовали на меня разными способами и фиксировали отклик. Иногда применяли только собственную силу, но чаще использовали особые магнетические устройства и кристаллы разных размеров, форм и цветов. Обычно во время этих опытов я ничего не чувствовала, просто скучала, порой ощущала покалывание, щекотку или зуд, но случалось и странное: меня вдруг нестерпимо клонило в сон, разбирал смех, охватывала тревога или страх.

Однажды невысокая и очень вежливая мажисьен расставила вокруг меня крупные кристаллы, синие, как сапфиры, красные, как рубины, и молочно-белые, с отливом, как лунный камень, взяла за руки и долго глядела в глаза. Сначала мне сжало затылок, а потом от макушки до кобчика прострелила такая боль, что я едва не лишилась чувств. Объяснения мажисьен больше походили на отговорку: "Мы изучаем эффект пробуждения и передачи силы". Позже мне пришло в голову, что она пыталась забрать мой проклятый дар, чтобы самой стать ключом. Будь такое возможно, я бы только порадовалась. Но мажисьен признала, что эксперимент прошёл неудачно.

После изнуряющих опытов, а порой вместо них, Жюли вела меня в "комнату отдыха", где ждали Евгения и Хельга. Иногда к ним присоединялся Аврелий, иногда Дитмар, а однажды явился темноволосый мажисьер по имени Юстиний с повадкой большого вельможи. Он ни о чём не спрашивал, просто смотрел и слушал. Евгения отрекомендовала его как "нашего гостя из столицы". Очевидно, меня удостоил вниманием член Малого Совета Магистериума.