Это всё, что я успела узнать из короткой экскурсии. Потом меня отпустили поспать и привести себя в порядок, накормили и повели знакомиться с Марти Ри, ключом источника смелости.

Сам источник оказался небольшим, но бурным потоком, который с шумом и клёкотом падал в обширную каменную чашу с высоты двухэтажного дома. Марти Ри жил там, у истока родника, прямо в скале. Снизу были видны два круглых окошка и дощатая дверь, выкрашенная в синий цвет. От запруды к двери вели рубленые ступени. Никаких перил; слева — обрыв, справа — отвесная стена.

От одного вида этой лестницы на меня нашла слабость, но наш провожатый из местных сотрудников сказал, что Марти сам спустится к нам. Провожатого звали Батера Доан. Крепкий смуглый мужчина с орлиным профилем — типичный алвати.

Через минуту дверь наверху распахнулась во всю ширь, из тёмного проёма показался скособоченный человечек. Двигался он неуклюже, слегка заваливаясь влево и подволакивая ноги, а опорой ему служили костыли из тонких палок, на вид лёгкие, но очевидно, прочные и устойчивые. Духи земли! Не собирался же он на костылях спускаться по этой самоубийственной...

Ох, нет!

Человечек тюкнул костылём в первую ступень, сильно накренился вперёд, и я невольно зажмурилась. Он падал... я видела, как он падает! Но когда открыла глаза, оказалось, что бедняга успешно одолел две ступени и уже перебирается на третью.

— Не волнуйтесь, он проделывает этот путь по нескольку раз в день, — успокоил Батера Доан. — И должен предупредить, он не терпит жалости. Ведите себя с ним, как с обычным человеком.

Засмотревшись на несчастного калеку, я едва заметила мужчину и женщину, которые вышли из двери вслед за ним. Мужчина был высок, атлетически сложен, одет в кожаную куртку, мешковатые штаны и высокие шнурованные ботинки вроде тех, что были на Фалько при нашей первой встрече. Взглянув на него, я подумала, что поняла всё неверно: конечно же, ключ — это высокий. Двигался он легко, уверенно, как и полагалось настоящему воину. По узким каменным ступеням спускался, держа корпус вполоборота к пропасти, но так непринуждённо, будто это лестница на набережной Огней в Шафлю, удобная, безопасная.

И он пылал. Не знаю, как ещё это назвать. Его кожа — на лице, шее, руках — горела красно-малиновым огнём.

Воин. Красная луна. Именно она связана с источником смелости.

Настоящая луна, конечно, куда светлее, бледнее и с серебристо-молочным отливом. Но ведь передо мной не небесное тело как есть, а его символ.

Последней шла женщина. Ничего особенного. Маленькая, в длинной юбке, тёмные волосы собраны в пучок. Спускалась она без затруднений, но пальцами левой руки слегка опиралась о скалу.