Белая зала отшатнулась во тьму. Остались только эти убийственные отметины на белой коже и тени под опущенными ресницами.

Дион осторожно приподнял голову жены, чувствуя кровь на сбившихся в ком волосах. Нет-нет-нет. Он не опоздал. Не мог опоздать…

Елена открыла глаза и слабо улыбнулась.

Облегчение сошло, как лавина, даже в голове зашумело, будто от шальдеронской сливовой настойки.

Вдруг зрачки Елены расширились, взгляд сфокусировался на чем-то за спиной Диона. Он не глядя выставил щит — который разлетается на осколки, как тонкое фужерное стекло под молотом истинной силы. Диона подкинуло и смяло медным прессом. Затрещали кости, застыли в спазме легкие.

Чтобы побороть одного истинного, нужно десять магов.

Не хватало ровно девяти. А Лаэрт не простой истинный…

В ушах нарастал звон. Мир сузился до злого бородатого лица на потолке, начал чернеть…

И вдруг распахнулся, как окно, во всю ширь.

Лаэрт зашатался, рухнул ничком, и Дион увидел Елену. Она стояла, сжимая обеими руками расколотый хрустальный кувшин и с изумлением взирая на огромного мужчину, распластанного у ее ног.

Магия бесполезна против истинной силы. Но истинная сила уступает грубой тяжести толстого хрусталя.

— Получилось, — прохрипела Елена. — Узор для силы рук…

Ее губы кривились от боли, но глаза сияли восторгом.

Дион чувствовал то же самое. Частью сознания он понимал, что творится нечто безумное, невообразимое. Покуситься на короля, по-настоящему — это конец всему. И не просто покуситься… Если Лаэрт жив, его придется добить. Но это не пугало. И печать не остановила Диону сердце. Печати… просто не было. Совсем.

Он бросил на дверь блокирующий узор — на какое-то время это сдержит стражу — и спешно повернулся к Лаэрту, который со стоном поднимался на ноги. Живучий, гад. Крепкий череп, густая грива. Дион подхватил с пола столешницу от разбитого столика. Но ударить не успел. Руки сковала медная хватка. Елена попыталась составить какой-то узор — ее швырнуло навзничь.

Вокруг плескался безбрежный океан силы. Дион вздохнул — и сила откликалась на его дыхание. На боль, на страх, на отчаяние. На трепет крыльев охряного коршуна.

Он не задавался вопросом, как это возможно. Просто поймал волну и ударил, будто хлыстом. И то же самое сделала Елена. В этот момент они думали и чувствовали одинаково, практически стали одним целым.

Какую-то часть силы Лаэрт перехватил, но остальное накрыло его с головой. Он содрогнулся всем телом, взмахнул руками…

— Пригнись! — крикнула Елена.

А дальше — оглушительный звон бьющегося стекла, блеск осколков в воздухе. Что-то надвинулось через проем окна, с треском вынеся раму.