Некоторое время мы потратили на новые поцелуи.

– Фрейм? – Я наконец сумела от него оторваться. Он от меня – нет. – Может, настало время сказать остальным? Сказать, кто ты.

Он замер рядом. Я не торопила, понимая его чувства. Лино тяжело переносил чужое внимание, поэтому предпочитал тень.

– Всегда думал, что хороший бог – это мёртвый бог. Ну или по крайней мере – невидимый, – улыбнулся он. – Но… я подумаю.

И это уже было очень много.

Сидя рядом с ним – голым, уставшим, счастливым, касаясь плечом его плеча, я поняла, что вернулась домой. И что я всегда буду его любить. Возможно, я никогда до конца его не пойму. Но я буду рядом, и этого будет достаточно.

Я уснула, улыбаясь, и не почувствовала, как Фрейм поднимает меня на руки и несет в теплый сумрак нашего домика.

***

Проснулась я от дикого голода – одна. Перевернулась на перине. Сквозь щелочку в заботливо задвинутых шторах пробивался яркий луч света. Завернувшись в простыню, я пошлепала на первый этаж.

– Фрейм! Я сейчас слона съем! У тебя есть слон? – закричала я, врываясь на кухню.

Он не ответил, потому что сидел на полу. Все пространство вокруг устилали исписанные листы.

Он поднял голову. Похоже, в отличие от меня, он сегодня так и не ложился. Лишь натянул старые джинсы и футболку, а вот обувь забыл.

– Фрейм? – повторила я.

На миг кольнуло страхом. Что, если сейчас он посмотрит на меня, и увижу в серых глазах пустоту? Или даже сожаление? Или…

Он поднял голову. И отшвырнув листы, вскочил. Сгреб меня одним движением и поцеловал. Сильно и чувственно.

– Эй, я же только проснулась, – попыталась отбиться я, но он лишь рассмеялся. Потом посмотрел мне в глаза. Чуть уставший, сонный, взъерошенный. И сияющий, как начищенный золотой рогатый.

– Я так люблю тебя, Рид. Так сильно тебя люблю. И я кое-что придумал. Пока ты спала. Новый алгоритм.

– Новый? – Я подавилась вздохом.

– Новый. И в нем больше не нужны старые составляющие, Рид, – чмокнул он кончик моего носа.

Он вдруг что-то сделал, повел руками, и я ощутила, как удлинились мои волосы. Вишневые волны легли на плечи. Наверное, мои глаза стали величиной с блюдца, потому что Лино рассмеялся.