Поднялась с дивана и, сделав пару шагов, остановилась у большого ростового зеркала в ажурной раме. Моё отражение улыбалось мне. Скользнула взглядом по фигуре в тонкой короткой рубашке с узкими бретелями. На теле ещё оставались тонкие росчерки шрамов и не все они полностью исчезнут, как объяснила мне моя доктор. Но благодаря регенерации, лечению, реабилитации, а самое главное, упорству моего альфы, я могу ходить, без содрогания смотреть на себя, не отводить от него взгляд, боясь увидеть в его глазах жалость и разочарование.

Та авария, которая чуть меня не убила, была подстроена. Заказчик был известен, исполнитель найден. Джордж даже притащил мне исполнителя и предложил прикончить, чтобы раз и навсегда избавится от страха. Я не захотела, но, как ни странно, это стало переломным моментом. Мне захотелось двигаться дальше.

Когда я очнулась в палате и поняла, что не могу пошевелиться, а Эдвард выбежал из палаты, то приняла решение отпустить его, не становиться обузой. Зачем ему полутруп? И даже то, что буквально через пять минут он вернулся в сопровождении трёх врачей и нескольких медсестер, уже не могло изменить принятого решения. Я интуитивно отгородилась, выстраивая между нами барьер. Сильный ментальный блок мой альфа не мог пробить больше месяца. Я гнала его от себя, он не уходил, доводил меня до истерик своим присутствием. И тогда доктор Джулия Митчелл, мой лечащий врач-травматолог, запретила ему посещать меня, видя, что лечение не приносит результатов из-за психологической подавленности. Какие слова она подобрала, я не знаю, но Эдвард перестал приходить каждый день, стал присылать видеофайлы с записями того, что он делает в течении дня. Это успокаивало. Вот так хотелось его видеть. Доктор Митчелл настояла на беседах с психологом и я согласилась. Мне просто необходимо было с кем-то говорить о тех страхах, которые мною овладели.

Две недели полной неподвижности. Сейчас вспоминать тяжело, а тогда не чувствовать себя казалось адом. Пантера была рядом, но не стремилась на волю. Она могла двигаться, бегать, но моё человеческое тело не перенесло бы оборота. Она терпеливо ждала и лишь грустила, что я не даю ей возможности чувствовать её самца.

Словоохотливые омежки из числа младшего медицинского персонала рассказали, что здесь происходило, когда я была без сознания. Сопоставив свои видения и ощущения, поняла, что крик, который я слышала, был спором Дерека и Эдварда. Отец настаивал на том, чтобы забрать меня в свой Клан, потому что я Маккартер, а не Блеквуд, Эдвард не уступил и сказал, что позволит забрать меня у него только через Круг.