Когда мы с Реем последними покинули Зал Советов, уже стемнело.

— Не ожидал, что ты возьмешься за дело с таким рвением, — прокомментировал он сегодняшний Совет. — И тем более не подозревал, что министры не отправят меня в цепях в темницу, стоит мне заявиться в их общество.

— Просто они, наконец, поняли, что шутить я не намерен, — отозвался я. — И я не намерен на самом деле.

— Думаю, это многие поняли по той казни, — согласился Рей.

Да уж, воспоминание о людях в белой одежде на помосте преследовало меня целый день.

— Ах, вот еще, совсем забыл, — спохватился я и вытащил из-за пазухи бумагу, — оформили утром, все министры подписали, людям уже было объявлено, теперь висит на площади, на доске объявлений.

— Что это? — Рейнел нахмурился, но взял у меня указ.

Мне было известно, что он ничего не знал, потому что после обеда мы оба не покидали дворец. По мере прочтения, его лицо бледнело, а брови поднимались все выше.

— Не верю, что ты это сделал, — прошептал друг, наконец.

Я только пожал плечами.

— Я должен был сделать это еще очень давно, если бы не боялся министров до дрожи в коленках.

Рей, все еще не веря, еще раз перечитал указ, в котором говорилось, что Кэред Гердер был несправедливо обвинен в измене, и с него посмертно снимаются все обвинения, а всех, кто будет и впредь пятнать его имя, ждет обвинение в клевете и наказание по всей строгости.

— Ты не обязан был этого делать, — смущенно пробормотал Рейнел.

Я потерял слишком много времени, бездействуя, как раз оправдывая себя тем, что это не мой мир и не мое королевство, и я никому ничего не должен.

Я покачал головой.

— Нет, Рей, обязан.

Друг смотрел на меня еще некоторое время, словно пытаясь разглядеть произошедшие во мне изменения, потом свернул бумагу и прижал к груди на уровне сердца.

— Спасибо, — коротко, но с чувством произнес он.

— Твоему отцу спасибо за все, что он делал для Карадены, — ответил я.