– Почему? – спросил Джулиан.

– Ради Тавви, – ответил Марк, и вдруг в изгибе его губ, в упрямо выставленном вперед подбородке Джулиан увидел себя. – А еще, – добавил Марк, – потому что я Сумеречный охотник. – Он взглянул на Кьерана, который смотрел на них так, словно стило прикоснулось к его коже. У любви и ненависти свой тайный язык, и сейчас Марк и Кьеран говорили на нем. – Потому что я – Сумеречный охотник, – повторил Марк и одернул футболку. В его глазах читался вызов. – Потому что я – Сумеречный охотник.

Кьеран резко отошел от стола.

– Я рассказал вам все, что знаю, – произнес он. – Других секретов нет.

– Полагаю, теперь ты уйдешь, – сказал Марк. – Спасибо за помощь, Кьеран. Если ты возвращаешься в Охоту, скажи Гвину, что я уже не вернусь. Никогда. Что бы они ни сказали, что бы ни сделали. Клянусь, я…

– Не клянись в этом, – перебил его Кьеран. – Ты не знаешь, как все обернется.

– Довольно. – Марк отвернулся от него.

– Я привел с собой жеребца, – сказал Кьеран. Он обращался к Марку, но слушали его все. – Жеребец фэйри из Охоты может летать по небу. Небесные дороги всегда свободны. Я поеду первым и задержу Малкольма Фейда, пока вы не доберетесь до точки пересечения.

– Я поеду с ним, – вызвался Марк.

Все удивленно посмотрели на него.

– Э-э, Марк, – сказала Эмма, – только не убей его по дороге. Он нам еще нужен.

– Как бы заманчиво это ни звучало, я не собирался его убивать, – ответил Марк. – Два воина лучше одного.

– Верная мысль, – кивнула Кристина и сунула за ремень два ножа-бабочки. Эмма пристегнула последние клинки серафимов.

Джулиан почувствовал, как по жилам разливается знакомое спокойствие грядущей битвы.

– Выходим.

Они спустились вниз, и Джулиан оказался рядом с Кьераном. По шее у него пробежал холодок. Кьеран дышал неизвестностью, дикой магией, губительным одиночеством Охоты. Джулиан не мог себе и представить, что Марк в нем полюбил.

– Твой брат ошибался в тебе, – сказал Кьеран по пути к выходу.

Джулиан осмотрелся по сторонам, но их, похоже, никто не слушал. Эмма шагала рядом с Кристиной, близнецы держались вместе, а Дрю смущенно говорила с Диего.

– О чем ты? – с опаской спросил Джулиан. Он давно привык опасаться фэйри, их словесных ловушек и хитроумных уловок.

– Он сказал, что ты мягок, – объяснил Кьеран. – Что он никогда не знал никого мягче тебя. – Он улыбнулся, и его лицо озарилось красотой, холодной, как морозный узор на стекле. – Но ты не мягок. Твое сердце не знает пощады.