Советнику хватило наглости картинно закатить глаза. Его имя Йе, припомнила она, сузив глаза и запечатлевая его облик в памяти. Она разберется с ним позже.

– Какое решение вы предлагаете? – Цзюнь, опустив подбородок, смотрел на нее, как если бы она была одним из его министров. Сейчас в его манере не было никакой игривости, лишь уважительное внимание, и Сифэн увидела, что на других мужчин это произвело отрезвляющее действие, насмешки прекратились.

– Сделайте цены на шелк доступными для наших швей и портных. Укрепите нашу экономику, дав работу беднякам. Если они в состоянии будут покупать больше материи, они принесут больший доход в казну.

Сидящие вокруг стола государственные мужи начали перешептываться, некоторые неодобрительно, другие – неохотно соглашаясь.

Министр Йе фыркнул:

– Это мягкосердечное дамское понимание политики…

– А затем, – переплетя пальцы, продолжила Сифэн, – заставьте их выплачивать более высокий процент от их возросших доходов в казну, как это делают крестьяне. Таким образом, они будут зарабатывать не больше, чем раньше, несмотря на то, что будут больше работать, а мы извлечем из этого выгоду.

В комнате воцарилась тишина.

Император Цзюнь поглаживал бородку.

– Что же касается иноземных купцов, удвойте пошлины. Если люди в состоянии покупать дорогостоящий шелк, они будут состоянии платить сборы. У них не будет выбора, – Сифэн спокойно посмотрела на их потрясенные лица. – У нас имеется монополия на шелк. Согласно императорским законам, перевоз шелковичных червей через границу нашего царства запрещен. Если они не будут покупать у нас, у них вообще не будет шелка.

Локоть Цзюня лежал на спинке ее кресла, его рука была так близко, что она чувствовала исходящее от нее тепло.

– Вы упомянули, что сами когда-то были бедны, – заметил один из престарелых сановников, разглядывая ее лицо. – Неужели вы готовы приговорить людей своего сословия к более тяжелой работе за то же вознаграждение? Это жесткий план.

Сифэн улыбнулась ему нежной улыбкой.

– Мягкость никогда не помогала наполнять казну, министр. Царскую или какую-либо другую.

Пользуясь тем, что комната наполнилась ропотом и спорами, Цзюнь, нащупав под столом ее руку с бешено колотящимся пульсом, стал успокаивающе поглаживать ее большим пальцем.

С этого дня он всегда брал ее с собой в совет. И это была первая перемена.

Второй переменой стала полная и окончательная потеря расположения Императрицы Лихуа. И по мере того, как дни становились короче и снег припорашивал землю, Сифэн стала замечать знаки других перемен.