Она ответила коротким огорченным смешком.

– Так когда же вы тогда вернетесь?

Вэй наконец посмотрел на нее, и она увидела, что он плачет. От этого он стал казаться меньше ростом, моложе, и смех замер у нее на губах.

– Я не вернусь.

Она проглотила застрявший в горле комок.

– Что ты имеешь в виду?

– Говорят, здоровье Императрицы ухудшилось, она не переживет этих родов. А когда ее не станет, ты заполучишь его, и твое пребывание в его постели станет законным.

Ее испугал его бесцветный надломленный голос. Это было непохоже на их давнюю ссору у Акиры, когда она чувствовала, как он отдаляется от нее, на этот раз он был уже на противоположном берегу с удаляющейся от нее спиной. Ей хотелось, чтобы он кричал от ярости, бил кулаком по стволу дерева, угрожал разорвать Цзюня на части. Таким был Вэй, которого она знала. Таким был Вэй, готовый драться за нее с богами на небесах.

Отчасти она чувствовала благодарность… облегчение. Оба они наконец-то знают правду. Между ними больше нет лжи, нет непонимания. Отныне они будут свободны друг от друга. Она станет Императрицей Цзюня, а Вэй заживет где-то вдалеке, там, куда она не сможет до него дотянуться.

Но другая часть ее души не хотела расстаться с памятью о его любви, о том, что когда-то он был для нее единственной звездой на сумрачном небе. И если этот свет покинет ее, в ней уже совсем ничего не останется от той девочки, какой она была когда-то.

Она заговорила тихим, полным отчаяния голосом.

– Я ни единого раза не была в постели с Императором. За кого ты меня принимаешь, за одну из его шлюх? Ты должен бы знать меня получше.

Он резко повернулся и придвинул к ней свое лицо.

– Должен? – прорычал он. – Знаю ли я тебя вообще, Сифэн? Расскажи мне, куда пропала госпожа Сунь? Никто не видел ее ни в Императорском Городе, ни в монастыре, ни в чайном доме, ни в трактире. Неужели она отправилась одна, пешком, поздней ночью в Великий Лес и сгинула там? Изнеженная и избалованная, она вдруг решила, оставив своего драгоценного сыночка, бежать сломя голову в чащу?

– В чем конкретно ты меня обвиняешь? – спросила она, не отодвигая от него своего лица.

– Я только знаю, что ты стала другой. Ты изменилась.