Ее тело вздрогнуло от мощи воспоминаний, и она почувствовала, словно их сила пульсирует сквозь нее и вливается в Джулиана, как бичом прогнав мощь руны сквозь его руку, пальцы, стило. Огонь.

Джулиан судорожно втянул в себя воздух и выронил стило, конец которого сиял красным. Он отшатнулся и высвободился из рук Эммы. Она едва не споткнулась, но он подхватил ее и оттащил подальше от здания, в церковный двор. Оба, тяжело дыша, смотрели во все глаза: руна, которую Джулиан начертил на стене церкви, прожгла камень насквозь. Доски, которыми были заколочены окна, трещали, наружу вырывались оранжевые языки пламени.

Джулиан посмотрел на Эмму. Огонь – больше, чем просто отражение – трещал и искрился в его глазах.

– Мы это сделали, – сказал он, и повторил еще громче: – Мы это сделали.

Эмма тоже смотрела на него. Она сжимала его руки, ощущая твердые мускулы. Джулиан словно светился изнутри от восторга, его кожа обжигала.

Их взгляды встретились. И это был Джулиан, ее Джулиан, который ничего от нее не скрывал – лишь алмазная ясность глаз и горящий взгляд. Эмма почувствовала, как ее сердце рвется из груди. Она слышала рев окружившего их пламени. Джулиан подался к ней, ближе, сметая ее уверенность в том, что им нужно держаться подальше друг от друга.

Вдруг Эмма услышала завывание сирен спешившей к церкви пожарной бригады. Джулиан отстранился, но тут же схватил ее за руку. Они успели отбежать от церкви, когда к ней подъехала первая пожарная машина.

Марк сам толком не знал, как они все набились в библиотеку. Он смутно помнил, что сходил проверить, как там Тавви – тот вместе с Рафом и Максом строил причудливую башню из кубиков, – а затем постучать в дверь Дрю. Та сидела у себя в комнате и не желала выходить наружу. Это было даже к лучшему. Незачем пугать ее раньше времени.

И все же Марк хотел бы ее увидеть. Теперь, когда Джулиан и Хелен уехали, и Ливви с Таем были где-то в Лондоне, в опасности, он чувствовал себя как дом, из-под которого выбили фундамент. Он был отчаянно благодарен тому, что Дрю и Тавви оба были в безопасности, и тому, что в настоящий момент они в нем не нуждались. Он не знал, как Джулиан все эти годы с этим справлялся: каково это, когда для других ты должен быть сильным, но не знаешь, как быть сильным для себя самого. Он понимал, что это должно быть для него, для взрослого, слегка из ряда вон – хотеть общества тринадцатилетней сестренки, чтобы укрепить свою решимость, но именно так и обстояло дело. И Марку было за это стыдно.

Он сознавал присутствие Кристины, с невероятной скоростью говорившей по-испански с Магнусом. Кьерана, который облокотился на один из столов, повесив голову: его волосы были фиолетово-черного цвета, как самая темная вода. Алека, который вернулся из коридора со стопкой одежды в руках.