Он мог бы подойти к ней всего в несколько шагов. Мог бы подхватить ее на руки и стиснуть в объятиях. Мог бы сказать, как сильно ее любит. Будь они кем угодно другим, это было бы так легко.

Но для них двоих никогда и ничего не будет легко.

Эмма озадаченно на него глядела.

– Все в порядке?

Он кивнул, сам слегка дивясь собственным чувствам. Обычно он лучше себя контролировал. Может, дело было в их разговоре с Магнусом. Может, тот подал ему надежду.

Если Джулиана чему и научила жизнь, так это тому, что нет ничего опаснее надежды.

– Джулиан, – сказала Эмма, положив пирог обратно на тарелку и стряхивая крошки с ладоней. – Не мог бы ты, пожалуйста, сказать хоть что-нибудь?

Он прочистил горло.

– Нам надо поговорить.

Эмма застонала и опрокинулась на подушки.

– Ладно, только не это.

Джулиан сел в ногах ее кровати, пока Эмма чистила покрывала, убирая еду и вещи, которые рассматривала – Джулиан заметил старую фотографию девушки с клинком, похожим на Кортану, и еще одну – с четырьмя мальчишками у реки, одетых по моде начала века.

Когда Эмма закончила, то снова отряхнула руки и обернулась к нему с упрямым выражением на лице.

– Скоро нам придется разделиться? – спросила она чуть дрожащим голосом. – Как только заседание в Аликанте закончится? Что мы скажем детям?

– Я поговорил с Магнусом, – сказал Джулиан. – Он сказал, что нам надо пойти к Инквизитору.

Эмма издала звук, свидетельствовавший о полном неверии.

– К Инквизитору? То есть к главе Совета, в чьи обязанности входит исполнение Законов?

– Я уверен, что Магнус в курсе, кто такой Инквизитор, – сказал Джулиан. – Это отец Алека.