Секунды две-три они все вместе молча пялятся в глубь коридора, туда, куда свет их фонариков уже едва проникает и тьма становится особенно жуткой. Там как будто бы ничего и нет, но в то же время что-то тревожно подрагивает, словно силится оформится из гущи ночного мрака.

В конце концов ребята гурьбой взбегают назад на башню и облегченно смеются. Летят, перекрывая друг друга, хвастливые и насмешливые фразы: «Ну как видали!», «Перетрусил!», «Да там ничего нет!», «Признайся уже!», «Сам струсил!»

Сидя у костра, мальчишки с серьёзными лицами тянут спички из рук старшего. Короткая попадается пухляшу. Паренек трёт щёки и, стараясь ни на кого не смотреть, забирает зажигалку.

Дверь закрывается за спиной полного мальчика, и сейчас же фигуру его поглощает плотная, почти осязаемая тьма. Слышно лишь напряженное, прерывистое сопение. Щёлкает зажигалка, рассыпается синеватый сноп искр и моментально гаснет. Ещё щелчок, ещё — в неверных вспышках видно перекошенное от испуга лицо мальчика. Вскрик, стук, топот ног. Тёмный коридор сотрясают дробные удары кулаков в дверь.

Ребята всей группой навалились на дверь с другой стороны. Из коридора замка до них долетает искаженный от страха голос пухляша: «Откройте! Откройте!». Все отвечают разом, и реплики сливаются в неразборчивый гул. Паника за дверью нарастает: в дверь как будто уже ломится целая ватага толстячков, так оглушительно звучат непрекращающиеся удары. Голос запертого срывается на визг, в котором можно разобрать лишь многократно повторяющееся имя «Катарина».

Дверь распахивается. Пухляш по инерции валится на пол и продолжает истерически колотить руками и ногами в пол, сопровождая всё нестихающим визгом. Старший тянет истерика за шкирку вверх и отвешивает ему приличную оплеуху: «Ты что, малый ребёнок?!»

Грозный холодный тон взбешенного парня, очевидно, действует на толстячка отрезвляюще. Он прекращает визг и, стоя на коленях, поднимает к окружившим его ребятам заплаканное лицо. Его жалостливо-извиняющееся выражение вдруг улетучивается, когда он замечает, что товарищи остекленевшими глазами смотрят не на него, а в дверной проём за его спиной. Фигуры мальчишек застыли в неестественно напряженных позах, и лишь мелко подрагивают фонарики в их руках. Пострадавший паренёк медленно поднимается и так же медленно оборачивается.

В сужающемся тоннеле неверного света, уходящего в даль бесконечно тёмного коридора, летит прозрачный силуэт — женские плечи, половина головы, — верхнюю и нижнюю часть фигуры пожирает мертвенный мрак. За бесплотной головой, за мерцающими плечами что-то ещё реет и вьется в застывшем воздухе. Как будто бы невидимые тугие вихри или трепещущие струи накатываются друг на друга дрожащими призрачными волнами.