Внутри церкви царит трудно вообразимый беспорядок. В жуткой тишине громоздятся друг на друге сорванные со своих мест, перевёрнутые и разбитые лавки. Пол усеян крупными и мелкими обломками. И среди всего этого мертвенного хаоса особенно пугающими кажутся безжизненно распростертые на полу тела.

Ближе всего от входа ничком лежит отец Пельграм. Инспектор и Бэла склоняются над его спиной, которая слабо движется в такт его дыханию. Оба некоторое время что-то напряженно обдумывают. Наконец инспектор поднимается и обводит тревожным взглядом помещение церкви:

— Morava ga spraviti od tu. Vsak trenutek streha se bo zrušila. (Надо вытащить его отсюда. Того и гляди кровля обрушится.)

Как бы подтверждая его слова, что-то угрожающе трещит. Сверху сыплется мелкая крошка. Мужчина решительно снимает куртку и бросает на пол. Деловито кивнув друг другу, спасатели переворачивают раненого на спину так, что он оказывается поверх куртки и, ухватив импровизированные носилки с четырех сторон, принимаются волочь их к выходу.

На улице инспектор отпускает свою сторону куртки и, выпрямившись, делает глубокий, удовлетворенный вздох:

– Če Vam uspe, ga povlecite malo dlje, in spet grem preveriti ostalih, (Если получится, оттащите его чуть подальше, а я пойду ещё, других проверю.) — он замолкает, глядя куда-то за спину Бэлы, а затем добавляет бодрым тоном: — Zdaj že prihajajo! (Вот! Уже подъезжают!)

Бэла оборачивается — вдалеке по дороге движется вереница автомобильных огней. Когда она снова смотрит в сторону церковных дверей, инспектора уже нет рядом. Бэла делает попытку сдвинуть с места лежащего на куртке священника, но добивается лишь того, что он начинает съезжать с «носилок» на снег. Оставив это занятие, она спешит к припаркованным машинам, где один за другим появляются новоприбывшие автомобили.

Ирена и Бэла встречают мужчин. Те выскакивают из машин по двое, по трое. Встревоженные голоса перекрывают друг друга. Все разом спешат выяснить последние события. Но в самый разгар оживленного обмена новостями по округе прокатывается чудовищной силы грохот.

Мгновенно онемевшая толпа устремляет глаза в сторону церкви. На её месте теперь возвышается лишь остов стен. Что-то продолжает глухо хрустеть и потрескивать. И как-то жутко и откровенно нелепо выглядит бессмысленно распахнутая массивная дверь, словно приглашающая в пустоту.

Преодолев замешательство, свидетели трагедии бросаются к рухнувшему зданию. Они останавливаются у руин и пытаются сообразить, с какого края подступиться к проблеме. Кто-то достает телефон, кто-то начинает что-то ожесточенно обсуждать на повышенных тонах, подкрепляя слова активной жестикуляцией, а некоторые обходят церковные стены, оценивая, насколько безопасно будет пробраться внутрь.