Исступленный рывок, хитрый двойной удар, и противнику нанесена первая небольшая рана. Драган, разгадав маневр Громова, скользит в сторону, но лезвие всё-таки прочерчивает чёрную полосу по его плечу. Громов переходит в наступление. Драган, стиснув зубы, как будто сдерживая боль, нерешительно пятится, и вдруг, поднырнув под надвигающийся на него меч, наносит удар снизу. Острие вонзается в бедро врага.

По-звериному взвыв от боли, Громов в отчаянии машет мечом, но соперник, откатившись в сторону, уже поднимается на ноги вне зоны досягаемости. И тогда Громов бросается к центру площадки. Драган бежит ему наперерез и вовремя вскакивает на бордюр. Его меч грозно поблёскивает над зияющей пустотой каменного колодца. Соперник тоже встает на бордюр. С грацией диких кошек вампиры движутся по узкому краю то вправо, то влево, испытывая терпение друг друга.

Громов не выдерживает первый:

— Если ты оставишь меня в покое, я обещаю не преследовать тебя, — хрипловатый голос звучит безо всякого выражения.

Но ответа нет. Они продолжают напряженно кружить, балансируя на краю устрашающей бездны.

— Я видел ту женщину в церкви. Я знаю, что она значит для тебя, ты ведь не просто так привёл её сюда. Я не буду мешать тебе. Я даже помогу. Я знаю, как укротить Лилит.

В ответ по-прежнему молчание. Голова Драгана склонена, и лицо скрыто в тени.

— Можешь стать властителем мира, вселенной, времени. Или так и останешься жалким мальчишкой, обиженным на своего отца?

При этих словах Драган замирает, лица его всё так же не видно, но меч дрожит в напряженной руке.

— А ты думал, я не узнаю тебя?!

Громов оскаливается. А дико завывающий ветер отбрасывает волосы с его лица, и обнажившаяся жуткая рана на щеке придает ему совершенно звериное выражение.

— Я не буду мешать своему мальчику исполнять мечты. Сам я давно ничем не дорожу, мне нечем пожертвовать, но ты можешь исполнить нашу общую мечту.

Прислушиваясь к молчанию своего соперника, Громов делает осторожное движение в его сторону. А Драган как будто не замечает этого и продолжает стоять, замерев в одной настороженной позе.

— Ведь нам не так уж и много надо. Просто быть. Почему мы не можем просто быть теми, кто мы есть. Мне нравится, кто я. Разве я виноват, что кому-то это мешает?

Громов неумолимо приближается к неподвижному и безмолвному Драгану.

— Скажи, разве ты не мечтал, идя неузнанный в человеческой толпе, всем телом ощущая исходящее от них тепло, биение горячей крови, биение жизни? Разве ты не мечтал выбрать самую румяную, самую бойкую, переполненную жизненными соками добычу и безнаказанно взять её у всех на глазах?