Уловив движение врага, Драган поднимается на ноги, но по его напряженной позе понятно, что Громова он не видит. Ещё раз беззвучно усмехнувшись, вампир из последних сил поднимает меч и, направив его на Драгана, ускоряет свой шаг. Но тот, выругавшись сквозь стиснутые зубы, перемахивает через край каменной стены и растворяется в морозной ночи.

* * *

Оставшийся один на смотровой площадке Громов падает на колено, и только меч, на который он навалился всем телом, удерживает его. Вокруг него чернеет изрытый снег. Высокое тёмно-синее небо совсем прояснилось и льет на башню невесомый лунный свет. В этом призрачном свете безжизненный цвет вампирской крови кажется просто иллюзией восприятия. Иглы мороза серебрятся в ночном воздухе, и глухая непроницаемая тишина повисает над мрачным замком.

Собравшись с силами, Громов рывком добирается до люка подъёмника и откидывает с него крышку. Гулкий щелчок настораживает вампира, он медлит у низкого бордюра и вдруг порывисто отскакивает — из глубины колодца с воем и гулом вздымается бушующий столп пламени. Алые трепещущие языки огня рвутся к холодным синим небесам.

Вампир с саркастической улыбкой валится на спину. Красные блики играют на его мертвенно-бледном лице, которое исполнено почти человеческого отчаяния и боли, но запёкшаяся рана, разворотившая щёку, обнажает дикий оскал хищника.

И вот сквозь треск и гуд огненной стихии до него долетают какие-то другие звуки: что-то глухо ударяет по камням. Громов настороженно прислушивается, его звериное лицо мгновенно преображается, скрывая боль и смятение под маской ледяного спокойствия. До зубовного скрежета сжав челюсти, он поспешно и почти беззвучно отползает в сторону от лестницы так, чтобы бушующее в центре площадки пламя скрыло его от глаз поднимающегося на башню.

А между тем внизу скрипит дверь, и отчетливо звучат чьи-то шаги, тяжело ступающие по ступеням. Сбивчивое дыхание с одышкой, неразборчивое бормотание и какой-то пластиковый стук. Громов опасливо выглядывает из-за прикрывающего его пламени: на площадке появляется худощавая фигура в чёрном одеянии католического священника. Лицо залито потемневшей кровью, слипшиеся пряди волос стоят дыбом на непокрытой голове. Отец Пельграм тащит за собой, держа за ноги, два манекена, изображающие средневековых жителей замка. Их головы, уже порядком побитые, подскакивают, стукаясь о ступеньки с характерным звуком.

Взойдя на площадку, преподобный не обращает ни малейшего внимания на бешено пылающую завесу огня. Он деловито прислоняет кукол к стене, а сам неуклюже, но с бесстрашием безумца влезает на каменный парапет. По очереди подхватывает он за ноги пластиковых истуканов и, хорошенько размахнувшись, швыряет одного за другим в синеву сходящей на нет ночи. Куклы с жалобным свистом, причудливо кувыркаясь в воздухе, летят над заснеженным двором в сторону озера. Священник провожает их вдохновенным напутствием: