– Нам с тобой, наверное, нельзя теперь разговаривать. Так будет лучше, ты знаешь это.
– Может быть, это наша последняя возможность поговорить наедине, – ответила Грейс. Джеймс промолчал, и она продолжала прерывающимся голосом: – Видимо, Ангелу не угодно, чтобы мы были вместе, тебе так не кажется? Сначала я вынуждена была стать невестой Чарльза из-за матери. А в тот момент, когда я освободилась от нее, ты навеки связал себя с Корделией.
– Не говори о ней, не упоминай ее имени, – воскликнул Джеймс со страстностью, изумившей его самого. Потом склонил голову, чувствуя на языке привкус дождя и металла. – Она самая добрая из всех…
– Я знаю, что она сделала ради тебя, Джеймс, – негромко ответила Грейс. – Я знаю, что ты не был с ней в ту ночь. Ты отправился в Идрис, чтобы сжечь Блэкторн-Мэнор. Я понимаю, она сказала это, чтобы защитить тебя от обвинения. Однако я не подозревала, что она способна на подобное коварство.
– Это не коварство. Это великодушие, – возразил Джеймс. – Она согласилась потратить год своей жизни на брак, который не нужен ей и никогда не был нужен, только для того, чтобы спасти меня от тюрьмы.
– Год? – переспросила Грейс. – Значит, вы так договорились?
– Я не буду обсуждать это с тобой, – пробормотал Джеймс. В груди что-то болело. Он не мог дышать, как будто его придавило каменной плитой.
– Должно быть, ты ненавидишь меня, – сказала Грейс. – Ведь это все происходит из-за меня, из-за моей просьбы.
– Я ни в чем не виню тебя, Грейс, но мы не можем больше быть друзьями. Не стоит причинять друг другу лишние страдания.
Некоторое время они молчали. Грейс все так же стояла в тени, но он прекрасно представлял себе ее лицо и фигуру, ведь он видел ее недавно в бальном зале, видел ее зеленое платье и изумрудные серьги. Он узнал это украшение – прежде оно принадлежало Шарлотте. Должно быть, она отдала серьги сыну, чтобы тот подарил их Грейс.
– Я рада, что ты будешь именно с Корделией, – наконец, заговорила Грейс.
– Жаль, что я не могу сказать того же по поводу Чарльза, – ответил Джеймс. – Корделия заслуживает лучшего, и я постараюсь сделать ее счастливой, насколько это возможно. Может быть, Чарльз сделает то же самое для тебя.
– Мы можем пожениться через год, – прошептала она. – Я уговорю Чарльза подождать, а потом ты разведешься с Корделией… это вполне возможно.
Джеймс ничего не ответил. Боль в груди становилась невыносимой. Он чувствовал, что разрывается надвое, в буквальном и переносном смысле.
– Джеймс? – произнесла Грейс.
Он стиснул зубы и проглотил слова, готовые сорваться с языка: