Присутствующие почтительно поклонились правящей чете.

— Оставим церемонии, — император был сосредоточен на Эоле. — Рассказывайте по порядку. Эол, в крушении виноват Лаллос? Ты успел его спросить, прежде чем убить?

— Диалог не состоялся. Но когда произошел взрыв, он был действительно шокирован и напуган. Я не позволял увести себя до тех пор, пока не удостоверюсь, что…, — он запнулся на имени, тяжело сглотнул, проталкивая ком, застрявший в горле, — … Карина в безопасности на борту корабля берсайцев. Этот… кретин не дождался меня и сам пришел проверить, почему это до сих пор не выполнили его приказ. Он видел то же, что и я.

— В это время я как раз следил по визору в кабинете управления системами внутренней безопасности дворца за перемещением транспортника на флагман первого Крыла берсайцев, — продолжил Эол. — Дежурный оператор не смог мне отказать в этой любезности, я был очень убедителен. Он вывел изображение с внешней системы отслеживания объектов ближайшего спутника. В момент взрыва ко мне и подошел Лаллос. Я не увидел внешнего воздействия на транспортное судно. Это не был направленный удар извне, что-то произошло на борту. Сейчас данные со всех спутников, в пределах видимости которых находился транспортник, обрабатываются, как и сведения с внутренней системы управления дворцом. Проверяются данные пилота. Искин дворца в скором времени выстроит модель произошедших событий. К тому времени и данные по остаткам от транспортника будут готовы? Как и панорамная модель с ракурса обзора систем слежения флагмана? Я прав?

Херон соглашаясь, кивнул.

— Да, капитан свяжется и передаст данные на планету.

Эол замолчал, чуть уйдя в себя и устало потёр лоб рукой. К моменту, когда началось совещание, его лицо уже было умыто от крови, а вот одежда всё также несла на себе кровь врага.

— Эол, что было дальше? — спросил элленийца Шиан.

Руки Эола сжались в кулаки до побелевших костяшек, на скулах проступила бронь, выдавая чувства, клокочущие внутри, которые не смогла усмирить смерть врага. Облегчение не наступило.

— Дальше я ничего не видел, кроме красной пелены ярости перед глазами. Чувствовал только разрывающую боль своей Танаты и то, как исчезает наша взаимная связь. Первых десять убитых конвоиров я и не заметил вовсе. Действовал на голых инстинктах. А потом схлестнулся в двобое с Лаллосом. Я не хотел дарить ему легкую смерть. Я отрывал от него куски, пуская в ход когти и зубы. А эта мразь позволила себе просить пощады! — яростный крик с рычанием вырвался из горла элленийца. Крылья открылись, затрепетали, мужчина обхватил голову руками.