— Спасибо, — шепчу я.

— Позовите Кларенса, когда принц очнётся. Магистр Антея желает поговорить с вами всеми. Если вам что-нибудь понадобится, только попросите, — снова киваю. — А пока мы пообщаемся с тобой, юный друг. Ты проделал немалый путь до сюда.

— Д-да, — запинается Хасан.

Все покидают комнату. У меня даже не хватает сил подумать о Хасане, которого уводят за собой два некроманта.

В полной тишине я мечтаю только о том, чтобы время пошло быстрее. Я просто держу Артмаэля за руку и жду. Стараюсь не думать про яд. Стараюсь не думать о словах мага.

Но как бы я ни алась избежать этого, смех Кенана в моей голове звучит громче с каждой секундой.

АРТМАЭЛЬ

Я просыпаюсь от ночного кошмара с чудовищами в темноте и открываю глаза в комнате, освещённой синим огнём.

На мгновение мне кажется, что я ещё сплю. Линн склоняется надо мной, её кожа окрашена холодным лунным светом. Кажется, она встревожена чем-то. Я замечаю, что одна её рука сжимает мою ладонь в отчаянном жесте, а другая — проводит по лбу, убирая мокрые от пота пряди. Что случилось? Что со мной произошло? В какой момент я потерял сознание?

Помню, как мы ехали на лошадях, и мне стало плохо. Помню, как мир вокруг начал вращаться. Помню Башню. Голоса.

— Артмаэль, — шепчет она с заметным облегчением. — Как ты себя чувствуешь?

Не знаю. Задняя часть шеи ноет, и когда я пытаюсь найти причину, то нащупываю шишку, которая болит, когда я надавливаю пальцами. Застонав, решаю, что что бы это ни было, это лучше не трогать. Во рту так пересохло, будто я проглотил пустыню. Всё тело болит, от пальцев ног до шеи.

Но это, можно сказать, хорошо, потому что я всё ещё жив, а что-то мне подсказывает, что могло быть и иначе, судя по обстоятельствах. Выдавливаю улыбку, чтобы снизить градус беспокойства Линн.

— Чувствую себя так, будто ты мне неделю спать не давала, — отвечаю я несколько тише, чем собирался, и голос звучит хрипло.

Она не смеётся над шуткой. Вздыхает, и кажется, напряжение её слегка отпускает. Она наклоняется ко мне.

— Не смешно, — отрезает она с некоторой грустью в глазах. Она очень устала. Сладко целует меня, и я понимаю, что жив, только по тому, как много чувств вызывает во мне этой простой жест. Мне этого мало, но она отстраняется. — Тебе что-нибудь нужно?

Пытаюсь поднять руку к её щеке, но мне не хватает сил. Что уж говорить о том, чтобы приподняться самому.

— Воды? И ещё один поцелуй не помешал бы…