Артмаэль не ответил. Он отпустил мальчика и побежал так, как не носился уже много лет. Как будто всё это время у него не было причин торопиться. Сердце колотилось в груди, но он сомневался, что виной тому внезапная пробежка. Дыхание стало тяжёлым. Он спустился по лестнице так быстро, как только мог, и перепрыгнул последние ступеньки, словно за ним гнался монстр. Не обращая внимания на удивлённые возгласы солдат, охранявших двери, Артмаэль вылетел во двор.

Он остановился только снаружи, задыхаясь и обводя глазами окружающих, обернувшихся на его внезапное появляние.

И увидел её.

Девушка не замечала его, глядя на небо в терпеливом ожидании.

Это правда она.

Такая же, как и семь месяцев назад, когда они прощались у входа в тайный тоннель посреди ночи, обнимая друг друга напоследок, сливаясь в горько-сладком поцелуе, от которого его всегда в дрожь. Этот поцелуй он потом вспоминал тихими ночами, когда лежал один в своей кровати и не мог уснуть.

Он бросился к ней. Сердце готово было выскочить из груди. Артмаэль не сводил с неё глаз, отмечая каждую деталь, пользуясь тем, что она по-прежнему была слишком сосредоточена на том, что вокруг. Сжимал и разжимал пальцы, мечтая вновь прикоснуться к ней. Обнять её. Облизнул губы от желания поскорее вдохнуть её аромат. Одного месяца в году было недостаточно, как бы он ни пытался убедить себя в обратном. Да и двух тоже… Всей жизни мало, чтобы держать её в объятьях. Он уже думал об этом раньше, при каждой их встрече, когда они рука об руку путешествовали по другим королевствах, где он никогда не бывал, а она знала самые интересные места. Он думал об этом, лёжа рядом с ней каждую ночь, в кровати или под открытым небом, и держа её в своих руках, в одежде или без, спящую или нет. Он думал об этом на протяжении долгих десяти лет… но никогда не говорил вслух, потому что, по крайней мере, у них было это. По крайней мере, он мог видеть её, прикасаться к ней, целовать её, а в остальные месяцы — обмениваться письмами с фантастическими историями и клятвами вечной любви.

В какой-то степени он понимал, что просить о чём-то большем, чем всё это, о чём-то большем, чем «когда-нибудь», было слишком эгоистично с его стороны.

Но он любил её, и пустота в груди, когда они расставались, была так велика, что иногда ему хотелось иметь сердце из камня, которое, по мнению многих, у него было.

— Мой племянник сказал, что одна девушка желает со мной поговорить и подкупила его горсткой карамелек, — слова прозвучали едва ли громче ударов его сердца в этот момент.

Гостья вздрогнула и посмотрела на него. На её губах заиграла улыбка, показавшаяся ему настоящим чудом.