Ее слова больно царапнули меня внутри, но я не стала давать волю эмоциям.

— Так вы дадите мне его адрес?

— Медвежонок тебя проводит, — отозвалась она. — Он бывал у него раньше, когда забирал… лекарства для девочек. Я разбужу его и дам нужную сумму, ты пока выпей кофе. Нужно хотя бы искусственно поддерживать твою энергию, Хана. Я ведь уже говорила, что ты напрасно так себя изводишь? Если упадешь без сил, Йону это никак не поможет. И нам тоже.

Я не стала с ней спорить — просто не видела в этом смысла. Я знала, что рано или поздно последствия событий этой недели нагонят меня, но пока мне вполне сносно удавалось от них удирать. И да, кажется, я правда стала куда лучше понимать своего альфу. Имея достаточно веский стимул двигаться вперед, тяжело было притормозить просто для того, чтобы отдохнуть, даже если этот отдых становился жизненно необходимым.

Приготовив себе черный крепкий кофе, я выпила чашку почти залпом, стараясь не акцентироваться ни на вкусе, не на температуре напитка. На улице все еще шел снег, частично засыпавший собой стекла в небольших кухонных окнах. По радио, что привычно напевало что-то себе под нос, гоняли старые хиты восьмидесятых, под которые любили танцевать мои родители. Странно, сколько лет я не вспоминала об этом — о том, как они танцевали в нашей гостиной, обнимая друг друга, смеясь и порой совсем не попадая в ритм. Сколько мне было тогда? Года четыре? Или меньше? Я помнила новогоднюю елку, забрызганную россыпью разноцветных огоньков, запах хвои и мандаринов, и то, какой красивой тогда была мама. Совсем еще молодой, не успевшей познать горечь закончившейся любви. Они с папой не были соединены истинной связью, но это не помешало им прожить несколько очень счастливых лет вместе, прежде чем все закончилось. Был ли вообще в нашей с Йоном связи весь этот сакральный смысл, если она принесла нам столько несчастий? Стоила ли истинная великая любовь всех тех жертв, что мы уже принесли и продолжали приносить каждый день? Я уже не знала ответа на этот вопрос.

— Сестренка, ты не спишь?

Медвежонок, тронув меня за плечо, развеял облако моих детских воспоминаний, которые и в самом деле стали уже слишком яркими и похожими на начало сна.

— Я в порядке, — кивнула я, поднимаясь на внезапно ставшие такими тяжелыми ноги. — Идем.

Мы вышли на пустую темную улицу, белую и тихую в этот ранний утренний час. Снег падал густой стеной, впитывая звуки и запахи, и из-за него противоположный конец квартала казался очень далеким и едва различимым. Натянув на волосы капюшон зимней куртки и подавив разрывающий рот зевок, я просто последовала за Медвежонком, внутренне благодарная ему за то, что хотя бы этот отрезок пути мне можно было побыть тем, кто следует, а не тем, кто ведет.