Я вспомнила, что еда здесь продается в магазинах, а для этого требовались деньги. Открыв комод, где раньше хранила все документы и деньги, нашла несколько помятых пятисотенных бумажек. Зайдя в спальню и раскрыв шкаф, обнаружила на антресолях прозрачные пакеты со знакомой одеждой. Мои вещи были аккуратно упакованы в вакуумные мешки.

Что надеть из всего того, что нашла, – не представляла. Я не знала, какое сейчас было время года на Земле, а разум настолько перегружен новыми-старыми ощущениями, что рассчитать не получалось. Я быстро выглянула в окно и увидела легкий снежок, покрывавший тротуары и площадки двора.

– Я исчезла в декабре…– начала рассуждать вслух.– На Тэсании провела около… не знаю… по ощущениям месяца три, но в итоге оказалось около семи земных месяцев, а потом еще чуть-чуть… Значит, сейчас здесь должна быть осень?

Найдя новые джинсы (кажется, я купила их на встречу выпускников), свитер, а затем пуховик и теплые ботинки, оделась и замерла перед дверью в подъезд.

– Ничего страшного,– произнесла я,– я же здесь уже была… здесь всё знакомое и простое…

Вдохнув и выдохнув, я поискала глазами светлое пятно на стене рядом с дверью – сенсор доступа – и слегка растерялась: его там не было. Закатив глаза, я усмехнулась и вернулась к комоду, где раньше всегда лежали запасные ключи, а затем повернула щеколду замка, вышла и спустилась по лестнице.

В подъезде неприятно пахло и было ужасно грязно. Но потом вспомнила, что здесь так было всегда, и ведь мой подъезд еще был самым чистым и ухоженным, просто в сравнении с Эйруком и другими городами Тэсании всё казалось мрачным и заброшенным.

Перед выходом из подъезда на улицу я остановилась в нерешительности. Потопталась на месте, набрала в легкие воздух, размяла шею и только решилась сделать шаг вперед, как испуганно отшатнулась к стене. Дверь широко распахнулась без моего участия – вошел седовласый мужчина. Он хмуро глянул на меня, коротко кивнул и, проходя к лестнице, проворчал:

– Надо же, явилась. Родители ее потеряли, весь дом искал…

Я смятенным взглядом проводила ворчуна вверх по лестнице, узнав в нем дядю Славу с пятого этажа, и выскочила в дверь, не успевшую закрыться.

– Так уж и весь,– в ответ проворчала я уже снаружи.

В лицо дохнул прохладный ветер с резким запахом табачного дыма, а яркий свет ослепил. Я поморщилась, потерла кончик носа: давно не чувствовала таких мерзких запахов, и, спрятав нос в объемный шарф, поежившись, зашагала в сторону центральной улицы. Кажется, супермаркет был в той стороне…

Проходя по Цветочному бульвару и узнавая знакомые здания и деревья, наблюдая за спешащими людьми, проезжающими автомобилями, я смотрела и удивлялась, какое это всё родное и чужое одновременно. Люди были такими маленькими, мрачными, хмурыми, некрасивыми. А когда ловила на себе случайные взгляды прохожих, то ощущала, какой чужой была здесь сама. Будто и не было всех этих тридцати пяти лет одиночества и отчаянного поиска себя на Земле – все было ночным кошмаром, однажды приснившимся мне на Тэсании. А ведь я не так много времени провела в Эйруке, но сейчас тосковала по нему, как по истинному дому. Погода для осени показалась странной, листьев совсем не было, как и травы. Наверное, было начало октября…