Новых вещей, которые бы не видела мама, я не нашла, но обнаружила гораздо более ценную находку – пластиковую карту Visa Gold и оба паспорта: российский и загран. Я вспомнила, что для выездов заграницу у меня был открыт сберегательный счет в банке на сумму около трехсот тысяч рублей. Я могла позволить себе парикмахера и поход в бутик за одеждой.

Мама не посещала брендовых магазинов из принципа, поэтому мне не грозило быть уличенной в обмане. Я купила короткий замшевый пиджак густого синего цвета, горчичную блузу и такие же брюки с широкими брючинами, черные замшевые полусапожки на шпильках и перчатки к ним. Сверху набросила короткое шерстяное манто светлого оттенка аквамарина. Густое каре с рваной челкой дополнило образ заграничной девушки. Было жаль остричь волосы до плеч, но это была осознанная необходимость.

Я не знала, сколько еще буду находиться на Земле, потому что прощальный разговор с Райэлом помнился смутно, поэтому еще купила обычное черное платье-футляр и пару шарфов к нему. Теперь я была готова, но, когда взглянула на часы, поняла, что в десять вечера появиться на пороге у родителей – слишком. А появиться в квартире, куда уже мог вернуться Николай, тоже не осмелилась.

«Когда я стала такой трусихой?»

Решение нашлось быстро! Ночной клуб «Озирис» был неподалеку от торгового центра. Мне требовался стаканчик текилы, а может быть, и два…

Раньше ночной город всегда завораживал своими огнями. Сейчас их, казалось, появилось намного больше, и они вызывали дискомфорт: слишком навязчивые бегущие строки, яркий пульсирующий свет, сверкающие лампочки на вывесках, неоновые фонарики пестрили красками – от всего этого рябило в глазах.

Я остановилась у пешеходного перехода к клубу и вдруг услышала знакомый голос. Кажется, кто-то звал меня. Оглянувшись, замерла как вкопанная.

– Кирю-ух, приве-ет! Зову, зову, ты ли это?– вынимая сигарету изо рта, растягивая гласные, воскликнул мужчина, лицо которого я узнала, когда он повернулся полностью.

Передо мной стоял мой бывший – Четвертый, а на его локте висела, не держалась, а именно висела, его новая пассия, уж не знаю, которая по счету. Это была тощая девица лет двадцати пяти с немытой головой, надутыми губками, нарощенными ресницами и скатавшейся комочками тональной пудрой под глазами и в ямке на подбородке – образец дурного вкуса и неряшливости.

Мельком окинув девушку снисходительным взглядом, я вернулась к глазам Четвертого и с недоумением поймала себя на том, что уже несколько секунд силюсь вспомнить его имя. Я лишь помнила, что когда-то этот мужчина был в моей жизни… И как это было давно-о-о! Будто в прошлой жизни!