Всё получилось очень быстро. В качестве привязной точки я использовала скальный обломок размером с два моих кулака и минут через пять над широкой каменной кастрюлей начал подниматься пар, а потом вода бурно закипела. Когда вернулся Макс с добычей, я прыгала вокруг самодельного горячего источника и вопила диким голосом:

― Спасибо! Спасибо, гад ты этакий! Ты слышишь?! У меня получилось! Получи-и-илось!!!

― Ты кого гадом наз-з-звала?!― резкий шипящий голос оборвал сумасшедший танец.

― Не тебя!

― Его?!― Макс бросил рыбу и осторожно проверил лапой воду.― Горячая… Как ты это с-с-сделала?!

― Профессор в библиотеке отличный справочник оставил.

― Но он ж-ж-же ушёл?!― ангалин хмурился и недовольно дёргал хвостом.

― Ушёл…― я присела рядом с ним.― Макс, ты чего?

Он отвернулся и принялся потрошить рыбу. И как-то так излишне резко всё делал, что я решила пока помалкивать и не трогать это двухметровое, психованное, рептилоидное создание.

― Ну что сидиш-ш-шь?! Воду кипяти!― и, сграбастав несколько крупных кусков, начал промывать их от остатков крови в соседней расщелине с водой.

Я наелась так, что даже встать не могла. Горячая еда! Внутренности согрелись, и желудок радостно принялся за свою работу. Липкий червь на лице совсем не мешал. Я ела и он ел… Только я ― отварную рыбу, а он ― сырую меня.

В море режим нашего путешествия изменился. Двигаться лучше было днём, а отдыхать ночью, так как кархаронам и другим хищным морским тварям было всё равно когда охотиться. Они могли быть одинаково активны и днём, и ночью. Хотя для Макса время суток тоже не имело большого значения, однако северные воды были ему плохо знакомы, и он боялся, что ночью может не заметить какую-либо опасность.

После плотного ужина я на карачках подползла к Максу под бок и, крепко обняв, прижалась. Он стиснул меня всеми лапами, вылизал ухо и тихонько зашипел:

― Только не злис-с-сь… Тебе так тяжело сейчас-с-с, а я не с-с-смог с-с-сдержаться…

Я погладила чешуйчатую голову и улыбнулась:

― А с чего ты так взъелся?

― Прос-с-сто когда ты этого профессора вспоминаеш-ш-шь, меня это жутко раз-з-здражает… И каж-ж-жется иногда, что ес-с-сли он вернётся, ну… обратно в твою голову, то заберёт тебя навс-с-сегда… Я до сих пор не понимаю вс-с-сего этого… как так мож-ж-жно общаться с кем-то кто с-с-сидит внутри и как там, вообщ-щ-ще, может кто-то с-с-сидеть, и ж-ж-жить, и что-то делать… Помниш-ш-шь, с-с-сколько времени ты зимой проводила там с-с-с ним, внутри себя?

Я кивнула и спрятала лицо на бархатистой груди:

― Помню…

― Ведь это не прос-с-сто так… Ты что-то чувствуеш-ш-шь к нему…